В XVIII в. начали развиваться социально-экономические институты, способствовавшие совершенствованию механизма свободного обмена между людьми, что позволило также получить серьезные научные результаты. Открытием века стало возникно-вение^самостоятельной академической дисциплины - "экономической теории". Различие между процессом индивидуального выбора и социальной структурой рынка послужило причиной разделения теоретических понятий: "рынок" и "экономика". Первое из них означало процесс обмена товаров, а целью второго, как предполагалось, должна была стать максимизация общественного богатства. Поэтому проблема эффективного размещения общественных ресурсов долгое время рассматривалась в отрыве от процесса реализации индивидуального выбора.
Здесь мы подошли к телеологическому объяснению сущности экономического процесса. Неудивительно, что политика, или механизм государственного управления, истолковывались таким же образом. Более того, телеологический подход к политике столетиями господствовал в общественных науках. Термин "экономика" и "политика" казались близкими по смыслу, но только приповерхностном подходе к этим понятиям, когда не учитывались существующие между ними индивидуальные различия. В основе подобной ошибочной трактовки лежал отказ признать, что люди, делающие выбор, даже при определенных ограничениях достигают нужных им результатов без какой-либо поставленной извне цели. Сама природа экономического процесса обеспечивает человеку максимальную выгоду. Однако проблему максимизации собственного богатства нельзя механически переносить из сферы экономики в область политики, поскольку для последней этот стимул не так характерен. У правила "невидимой руки" Адама Смита3 нет политического аналога. Поэтому неудивительно, что попытки применения экономической теории к анализу налоговой политики, впервые предпринятые Викселлем и другими классиками европейской экономической науки, долгое время не находили последователей.
Экономическая теория по сути своей индивидуалистична, следовательно, нет смысла привносить в нее концепцию общественных целей. Если признать, что стремление к максимизации богатства является научным объяснением поведения индивида, делающего выбор, а не целью экономической системы, то будет несложным проанализировать влияние различных институтов на поведение людей и прогнозировать его результаты. Индивид, который сегодня делает выбор между яблоками и апельсинами, завтра будет выбирать в кабине для голосования одного из двух политических деятелей, например, "кандидата А" или "кандидата В". Социальные институты, несомненно, влияют на поведение избирателя, и эта взаимосвязь является основным объектом теории общественного выбора. Но моя собственная позиция в общих чертах заключается в том, что методы анализа рыночного поведения можно применить к исследованию любой сферы деятельности, где человек делает выбор. На -основе сравнительного анализа особенностей рыночной и политической систем можно прогнозировать результаты функционирования каждой из этих взаимно влияющих друг на друга структур. Но как сам анализ, так и прогнозы будут абсолютно лишены практического значения.