Комиссия была создана для того, чтобы "заклинить призрак" технологической безработицы. Среди 14 членов Комиссии по автоматизации, как ее называли, только двое - Говард Ф. Бовен, президент университета Айовы, и Роберт М. Солоу из Массачусетского технологического института - были экономистами. Даниэл Белл, социолог и социальный психолог, хорошо известный читателям этого обозрения, и Бенджамин Аарон, специалист в области трудового законодательства Калифорнийского университета, составили небольшой професиональный мозговой трест группы. Остальные 10 мест в комиссии заняли, в соответствии с ее задачами, примерно в равном количестве специалисты по менеджменту, труду и так называемым общественным интересам. Среди членов именитого списка я хотел бы отметить таких известных лиц, как Вальтер П. Ретер, Томас И. Ватсон, Анна Розенберг. Да еще вдобавок был создан Совет спонсоров, в лице представителей правительства: секретарей по обороне, труду, сельскому хозяйству, здравоохранению, образованию и благоустройству, председателя Совета по экономической взаимопомощи и комиссии по атомной энергетике, а также директора Агентства по контролю за вооружением и руководителя Центра национальной аэронавтики и космических полетов. Техническое обеспечение исследований осуществляла команда из 24 сотрудников во главе с Гартом Л. Мэнгамом. Кроме того, эксперты из различных областей проводили специальные исследования по "основным направлениям, представленным в данном отчете". Всего получилось 1787 страниц по б разделам.
По словам своего председателя, комиссии удалось в этом сравнительно небольшом, красивом издании ответить на все вопросы, поставленные Конгрессом, и предложить свои рекомендации в соответствии с Законом 88-444. Главная тема данного отчета касается текущей и будущей роли технологических изменений и их влияния на производство и занятость. В отчете содержатся основные рекомендации по законодательным актам, которые помогут устранить или хотя бы ослабить неблагоприятные последствия для уволенных работников.
Комиссия более категорична в области предписывания необходимых лекарств, чем в постановке диагноза существующих и будущих болезней. Если бы список прописываемых лекарств не был столь тщательно разработан, у читателя отчета могло бы сложиться впечатление, что все болезни нашей системы можно излечить введением хорошо продуманной "финансовой политики"; в какой-то мере федеральный бюджет действительно можно оздоровить таким образом, вводя сбалансированные по времени дефициты и излишки. Разумеется, и без глубокой проработки аналитическая, диагностическая часть отчета подразумевает, что единственной болезнью нашей экономики является плохо разработанная финансовая политика. В результате негибкой финансовой политики мы сталкиваемся с противоречием между растущей рабочей силой и "совокупной потребностью", которая растет слишком медленно. Название этой болезни - негибкая финансовая политика - определяет необходимое лекарство.
Существует известный аргумент: при любом уровне технологии полностью занятая рабочая сила способна выпустить "полностью занятый валовой национальный продукт". Уровень технологий растет, производительность труда увеличивается, поэтому даже то самое число работников становится способным выпустить большее количество валового национального продукта; если же и количество рабочей силы при этом растет, "валовой национальный доход при полной занятости" растет еще быстрее. Если общий объем личных затрат упадет ниже уровня, необходимого для покупок при существующих ценах, эта брешь может и будет заполняться только увеличением правительственных затрат.
Если же, с другой стороны, общая покупательная способность станет такой высокой, что количество требуемых товаров и услуг по существующим ценам превысит "выпуск при полной занятости", цены cтанут расти - положение, которое мы имеем на сегодняшний день. В этой ситуации правительство может перекроить баланс либо сокращая свои расходы, либо увеличивая налоги (сокращая расходы частного сектора), либо вводя обе эти меры. Разумеется, благодаря техническому прогрессу увеличивается число товаров и услуг, которые могут быть произведены и могут быть проданы для обеспечения любого уровня занятости. Кстати, вместо перевода постоянно растущей производительности труда целиком во все более высокий уровень среднегодового потребления на душу населения, мы и раньше поглощали, и будем это делать в дальнейшем, существенную часть этих повышений, постепенно сокращая рабочую неделю, увеличивая отпуска, вводя возрастные ограничения на работу детей и заставляя пожилых уходить на пенсию раньше. Короче говоря, увеличение производительности труда позволяет среднему американцу не только потреблять большее количество товаров и услуг, но и получать больше свободного времени.
За последние 20 лет все эти основные вопросы экономического прогресса много раз описывались. Между прочим, в 1929 году комитет по современным экономическим изменениям на конференции по вопросам безработицы (под председательством коммерческого секретаря Герберта Гувера) опубликовал двухтомный отчет по современным экономическим изменениям: этот отчет стал непревзойденным образцом тщательной разработки и ясности изложения. Новая комиссия отчитывается, больше всего уделяя внимание правительственным затратам и налоговой политике, как средствам сохранения уровня потребности достаточно высокого для того, чтобы обеспечивать полную занятость. Но самое удивительное - как раз не то, что написано в отчете, а то, что там не написано по этому вопросу.
В парадоксальной, по контрасту с общепринятой, версии Кейнсианской теории уделяется большое внимание критическим отношениям между эффективной финансовой политикой, с одной стороны, и ценами и уровнем зарплаты, с другой стороны. В частности, в ней демонстрируется важность фиксирования либо цен - хотя бы на самые необходимые товары, либо зарплаты по соглашению или указу. Если этого не сделать, механизм, соединяющий финансовую или денежную деятельность правительства с уровнем выпуска и занятости, может произвольно ускориться, замедлиться или вообще дать задний ход. Если эффективных ограничений на цены и зарплату нет, правительственный контроль над экономической системой в лучшем случае уменьшится, а в худшем - станет совершенно неэффективным. В 1962 году консул экономического Совета ввел так называемые указатели цен и зарплаты для ликвидации этого потенциально узкого места в механизме финансовой политики. Особое внимание уделялось этому вопросу в последние годы: например, президент издал указ о том, что зарплата не должна увеличиваться больше, чем на 3,2% по каждой отрасли. Но работает ли этот указ? Увы, нет. Размеры увеличении зарплаты, гарантированные во многих недавно подписанных контрактах, намного превышают указанный предел.
Как сохранить преимущества спланированного правительством дефицита от его исчезновения вследствие нежелательного подъема цен и зарплаты? Как можно сохранить при увеличении безработицы бюджетный остаток, предназначенный для ослабления удара инфляции? На этот вопрос новая экономика до сих пор не нашла ответов. В отчете эти вопросы благодаря своей сложности или, может быть, излишней очевидности даже не поднимались.
Окончание первой части отчета посвящено системному описанию прошлых и предполагаемых в будущем последствий технологических изменений в составе и размещении растущей рабочей силы. Мы знаем, что благосостояние все большего процента рабочей силы зависит от всех областей сервисных услуг, при уменьшающейся зависимости от промышленности и еще быстрее уменьшающейся зависимости от сельского хозяйства. Старые отрасли производства сокращаются, новые - расширяются. Традиционные ремесла устаревают, в то время как растущая потребность в квалифицированных рабочих, умеющих управлять и чинить новое автоматическое и полуавтоматическое оборудование, обгоняет возможное предложение. Тем не менее если общая потребность будет продолжать оставаться на высоком уровне, единственный тип технологической безработицы, как говорится в отчете, будет заключаться в недостаточной подвижности кадров, которая проявляется в нежелании или невозможности людей переходить из устаревающих отраслей, профессий, в новые, развивающиеся.
Правда ли это? Эта точка зрения соответствует общепринятому мнению. Тем не менее Давид Рикардо, Карл Маркс, Джон Стюарт Милль, великие экономисты XIX века, с этим не соглашались. Сначала Рикардо поддерживал общепринятую позицию, но в дальнейшем, работая над этой проблемой, пришел к выводу, что введение новых, улучшенных технологий может привести к негативным последствиям в области потребности в рабочей силе. "Я думаю, что рабочий класс, как и другие классы, будет пользоваться преимуществами всеобщего удешевления товаров, происходящего при использовании механизмов. Мои впечатления по этому вопросу неизменны: будь я землевладелец или капиталист, но я убежден, что замена техники часто противоречит интересам рабочего класса". (Сочинения. Издание 3. 1821.)
Великого теоретика часто высмеивали за это утверждение, но, как бы то ни было, в целом он был прав,
Споры по поводу технологической безработицы всегда подогреваются эмоциями и сопровождаются разделением на два противоположных лагеря. Наверное, поэтому в данном отчете, посвященном в основном анализу влияния технологических изменений на занятость, тщательно избегается использование термина "технологическая безработица".
Для того, чтобы понять логику аргументации классика, давайте ненадолго отвлечемся от человеческих отношений и рассмотрим пример с лошадьми. В соответствии с информацией переписи, поголовье лошадей в Соединенных Штатах постоянно увеличивалось с незапамятных времен вплоть до 1910 года. В том году предположительно 20 миллионов лошадей плодотворно работали на наших полях, дорогах и улицах, не говоря о скачках и верховой езде. Потребление овса на "душу копытного населения" росло из года в год. Более того, среднегодовое количество часов, отрабатываемое домашним скотом, по имеющимся оценкам, уменьшилось с 1846 часов в 1890 году до 1638 часов в 1920 году.
Затем случилось непредвиденное. Экономика Соединенных Штатов продолжала развиваться, а занятость лошадей стала уменьшаться, сначала медленно, а потом очень быстро. Непредвиденной причиной таких изменений стало, конечно, изобретение и дальнейшее совершенствование автомобиля, грузовика и, наконец, трактора. Мы, а скорее, наши отцы, стали свидетелями классической ситуации технологической безработицы, сопровождаемой обычными для неT последствиями, болезненными заменами и экономическими приспособлениями. Производства, выпускающие экипажи и упряжь, стали сокращаться и я конце концов совсем исчезли. Продажа "лошадиной" еды - овса и фуража, которая еще недавно исчислялась сотнями миллионов долларов в год, сократилась до тонкой струйки "рыночной потребности". Следует отметить, что скачки стали процветать, в них никогда еще не выступало столько лошадей; но это не смогло компенсировать "потерю мест" огромному количеству менее породистых лошадиных сил. Вскоре производство автомобилей заняло место производства экипажей, а продажа бензина очень скоро превысила все былые рекорды по продаже фуража.
Национальная Комиссия по вопросам технологии, автоматизации и экономического прогресса (по лошадям), созданная, скажем, в 1907 году, когда самоходные экипажи делали свои первые шаги, сделала бы отчет о неуклонном росте общей занятости лошадей и выпуска овса и других продуктов в расчете на "лошадиную душу". Экстраполируя эту тенденцию в ближайшее будущее, комиссия могла бы подсчитать, как увеличится общая потребность в фураже для удовлетворения увеличивающегося количества лошадей. Так как в 1907 году никаких тракторов еще не было (лишь редкие автомобили появлялись на дорогах), комиссия могла бы предложить увеличить число лошадей, занятых в быстро развивающемся сельском хозяйстве. Что бы случилось 10 лет спустя, причем если бы лошади, а не люди, имели право голоса? Возможно, было бы рекомендовано снижение налогов и увеличение правительственных расходов. В это же время официальные статистики увидели бы резкий подъем "среднего уровня производительности" лошадиного труда: так как выпуск продукции с фермы растет, а число лошадей, работающих на ферме, падает; выпуск на 1 лошадь, естественно, взлетает вверх. В соответствии с существующей доктриной, лошадям необходимо получать больше овса за час работы, что, естественно, только увеличит убытки от оставшихся работ. И никакое количество дополнительных расходов не задержит печального финала.
Итак, мораль этой маленькой истории очевидна: то, что случилось в ней с лошадьми, - возможно, хоть и не обязательно, случается и с людьми, которые живут тем, что продают свой труд в мире, где все больше и больше заданий может выполняться машинами гораздо качественнее и дешевле. Между прочим, те лошади, у которых были бы акции и облигации, а также лошади - владельцы ценного имущества жили бы припеваючи значительно дольше, чем остальные, потерявшие работу.
Рассмотренная в этом ракурсе проблема технологической безработицы не сводится лишь к вопросу правильного баланса между потенциальным "выпуском при полной занятости" и "общей потребностью". И дело не только в том, чтобы разделить национальный продукт между теми, кто продает свою рабочую силу, и владельцами капитала, например, промышленных предприятий, земли или природных ресурсов. Другими словами, вопрос состоит в выявлении прямых и косвенных последствий внедрения каждой технологической инновации в процесс производства. Как эти последствия повлияют на распределение по различным конкурирующим отраслям непрерывно растущего национального дохода? В такой демократичной стране, как наша, распределение доходов все менее и менее зависит от слепых экономических сил и все более и более зависит от политических решений и количества голосов.
Все это в отчет не вошло; в нем просто представлены окончательные результаты неукротимой решимости любой ценой достичь цели. Лишь короткие, но очень ясные комментарии в конце некоторых глав, подписанные очень мелким шрифтом, показывают, что комиссия достигла консенсуса не без серьезных оговорок у части ее членов, представляющих различные группировки.
Наблюдается довольно странная черта у руководства, которое ведет страну: они предпочитают увещевать, а не объяснять. Подобно старомодному семейному доктору, они прописывают лекарства, не особо обдумывая диагноз. Хотя, может быть, это просто доказательство того, что даже новая экономика, как старинная медицина, - скорее, практическое искусство, чем наука. Или, может, это врачебная этика, которая не позволяет врачу говорить все, что он знает.
В любом случае тщательно разработанные практические рекомендации, представленные в разделах 2 и 3 и подытоженные в разделе 4 отчета, достаточно ясны и всеобъемлющи. Они рассматривают полный круг экономических мероприятий от широкомасштабной финансовой и денежной политики до специальных действий, направленных на облегчение перехода работников из устаревших отраслей в новые и перспективные. Среди наиболее общих рекомендаций хотелось бы выделить призыв к радикальной модернизации федеральной системы статистики, которая на сегодняшний день не способна идти в ногу с требованиями политиков нашей компьютерной эры.
На таком же высоком уровне комиссия рассматривает национальный облик различных групп граждан с различными интересами и непрекращающиеся дискуссии по поводу национальных целей. Тем не менее в маленьком абзаце на другой странице мистер Спорн из Американ Электрик Пауэр Компани выражает свое "резкое несогласие" с этими предложениями, в то время как мистеры Бэйри, Хайес и Риютер, представляющие самое прогрессивное крыло профсоюзов, сожалеют, что эти рекомендации не призывают целиком к "экономическому планированию". Им не кажется, что введение новой финансовой денежной политики само по себе может что-то изменить. А так как нас интересует распределение национального дохода, или, в более общем виде, экономическое благосостояние - они правы.
Отдельный блок рекомендаций разработан для тех, кто, несмотря на любые условия, хочет сохранить полную занятость и при этом постоянно страдает от технологических изменений. Наиболее радикальным, а посему и наиболее замечательным предложением является предложение Конгрессу разработать "отрицательный подоходный налог". В то время как семьи, чей доход превышает необлагаемый налогом уровень, платят подоходный налог (со знаком +), нуждающиеся семьи, чей доход меньше фиксированного минимума, должны получать выплаты от государства.
Если заниматься этим вопросом всерьез, введение выплат при минимальном доходе сможет компенсировать любое последствие технологических усовершенствований, которые влекут за собой перераспределение трудовых ресурсов. Милтон Фридман (университет Чикаго), автор идеи отрицательного подоходного налога и некогда советник по экономике сенатора Голдуотера, ратует за этот метод в качестве средства, обепечивающего необходимый уровень жизни беднейших групп без вмешательства государства в то, каким образом эти выплаты будут истрачены. По сравнению с этим методом медицинское страхование, ссуды на строительство дома и образование и другие подобные меры поддерживают необходимый жизненный уровень для бедных лишь на выборочной основе. Они не только корректируют распределение средств, но и влияют зачастую на образ жизни. Они, скорее, субсидируют обучение, чем, скажем, покупку цветного телевизора. Милтон Фридман отвергает такую опеку. Он считает, что если кто-то предпочитает цветной телевизор лечению или постройке дома, то он должен получить именно телевизор.
Комиссия также согласна с профессором Гэлбрейтом, который вкратце заявляет следующее: покупатель, богатый или бедный, все равно не всегда знает, что для него лучше. Иногда лучше, чтобы выбор за него делало правительство. В отчете не содержится подробное описание этой дискуссии - лишь основные моменты разногласий. Но, возможно, именно таким образом комиссия сумела прийти к общему консенсусу.
Подобно генералам, про которых говорят, что они всегда хорошо подготовлены к уже прошедшим войнам, новые экономисты по-прежнему строят планы сражений с Великой депрессией 30-х годов. Технологическая безработица, как атомная атака, кажется "немыслимой" , но это не значит, что мы не должны о ней думать. Комиссия по автоматизации квалифицированно выполнила очень трудное дело, осветив многие, но далеко не все важные вопросы.
