Пигу был вскоре признан законным наследником Маршалла, и несомненно, что именно благодаря его усилиям кембриджская школа укрепилась так прочно. У него были разносторонние интересы: он участвовал во многих дискуссиях по вопросам философии, искусства и общественного благосостояния, которые велись как в университетских кругах, так и среди широких кругов общественности, и написал работы на такие темы, как теизм и поэзия Браунинга 132. Он был хороший оратор, причем его типично британская внешность производила на аудиторию отличное впечатление и внушала ей доверие, несмотря на то, что часто он был одет не очень аккуратно. Пигу неохотно общался с коллегами - экономистами и редко появлялся на их собраниях, ведя довольно уединенную жизнь. Но вместе с тем он бывал духовно очень щедрым, особенно по отношению к людям намного моложе его. Далее, он часто выступал в газетах с письмами по поводу актуальных проблем и принимал участие в общественных делах: он был членом валютного комитета Канлиффа в 1918 г., королевской комиссии по подоходным налогам в 1919 г. и комитета Чемберлена по вопросам денежного обращения в 1924 г. Отчет этого последнего комитета повел к восстановлению золотого стандарта, что позже подвергалось резкой критике. Как преподаватель, Пигу давал мало такого, что выходило бы за пределы теории Маршалла, но в научном отношении он пошел дальше учителя в поисках новых путей применения абстрактных принципов к экономическим действиям. Он блестяще исследовал вопрос об оправданных способах вмешательства государства в экономическую жизнь, что указывает на его неизменное влечение к практическим проблемам. По крайней мере в этом отношении Пигу далеко отошел от сторонников традиционной доктрины 133.
Многие книги Пигу - это в сущности детальное исследование отдельных аспектов его политической экономии благосостояния. В последние годы жизни он выпустил несколько небольших работ, которые, как правило, основывались на его публичных лекциях; там он пытался объяснить элементы своей теории более детально. Таковы его работы "Доход", "Дополнительные соображения о доходе" и "Неполная занятость", представляющие собой отличное введение к основам его экономического учения, изложенным в книгах "Политическая экономия благосостояния", "Экономика стационарных состояний", "Занятость и равновесие", "Колебания промышленной активности" и "Исследование государственных финансов". Время от времени Пигу подвергался резкой критике, в частности, за то, что он не смог удовлетворительным образом увязать реальные явления с теоретическими категориями. Понятие национального дохода играет в его теории центральную роль, но его определение вызвало много сомнений 134. Однако, несмотря на то что система Пигу содержит ряд слабых мест и в ней царит атмосфера чрезмерного викторианского спокойствия, она остается важной вехой в истерии экономической мысли.
Сочинения Пигу пронизаны духом утилитаризма и духовного подъема, а его основной философский принцип, по примеру Генри Сиджвика, гласил: наибольшее благо для наибольшего числа людей. Степень благосостояния определяется у него соотношением удовлетворения и неудовлетворения (dissatisfaction); хотя эти психические состояния по-настоящему не поддаются измерению, они по крайней мере "сравнимы". В своем очерке об экономическом рыцарстве Пигу высказался в пользу патерналистских мер, проводимых некоторыми предпринимателями. Но роль патрона здесь не слишком подходит, говорил Пигу, так как "лучше привлечь рабочих к производимым улучшениям в качестве активных участников, а не только пассивных получателей выгод. Насколько это возможно, контроль над социальными институтами, учреждаемыми на предприятиях, должен быть передан рабочим. Ибо хорошая жизнь вырастает на почве товарищества, а не самовластия" 135.
Влияние Маршалла на Пигу очевидно. Он выразил свое уважение к старшему коллеге в работе "Альфред Маршалл и современная мысль" 136, поставив вопрос о том, как рассматривал бы Маршалл современные проблемы. Ему представлялось совершенно правильным указание учителя о том, что, несмотря на математический характер многих экономических построений, математику надо прятать в примечаниях. Чрезмерное использование математики, писал Пигу, ведет к тому, что ударение переносится на механические, а не биологические аналогии 137. Он усвоил также присущий неоклассической школе упор на роль процентных ставок, хотя многие экономисты уже начинали сознавать, что в условиях промышленной концентрации и роста корпораций ссудный процент теряет свою силу. В одном отношении, однако, Пигу отошел от Маршалла. Это касалось использования понятия выгоды потребителей. Он предпочитал скорее исследовать, каким образом частные и общественные выгоды затрагивают экономическое благосостояние и как могут влиять на него изменения производства. Это позволило ему включить в свою теорию все те элементы трения в экономике, которые ранее рассматривались в качестве исключений. В центре внимания оказывались расхождения между тем, что он называл предельным частным чистым продуктом, и предельным общественным чистым продуктом. Он полагал, что, устранив особые случаи, можно построить общую теорию благосостояния, согласно которой максимум производства достигается тогда, когда уравниваются оба типа продукта. Хотя модели Пигу обычно базируются на предпосылке свободной конкуренции, при которой предельная полезность денег считается постоянной, Пигу не игнорировал элементы монополии или несовершенной конкуренции и усиленно стремился включить их в свою теорию. Его меньше, чем Маршалла, занимало развитие теории стоимости: ему представлялись гораздо более важными социальные проблемы, связанные с объемом и распределением национального дивиденда. Таким образом, Пигу выдвигал на передний план цели экономической науки, связанные с улучшением жизни людей.
В сочинениях Пигу можно обнаружить также влияние континентальных авторов, занимавшихся разработкой концепций общего равновесия 138. Англосаксонские экономисты предпочитали разработанный Маршаллом подход с позиций частичного равновесия. Однако Вальрас, построив свою теорию максимального удовлетворения на базе субъективных понятий, почерпнутых у австрийских и французских экономистов математической школы, не отказался полностью от понятия реальных издержек, особенно в связи с вопросом об отношении предложения факторов производства к ценам на эти факторы. Это должно было привлечь Пигу, поскольку он по-прежнему опирался на рикардианское наследие реальных элементов. Данное Пигу определение национального дивиденда можно легко привести к рикардианскому понятию физического чистого дохода. Таким же образом предельная полезность у Эджворта есть просто заимствованный у Рикардо излишек (surplus), переведенный в психологическую сферу. В итоге оказывается, что концепция Пигу об идеальном состоянии производства содержит элементы не только объективного анализа в духе английской традиции, но и субъективного подхода, свойственного континентальным экономистам. В принципе благосостояние как "реальная" категория есть объективное выражение максимальных степеней удовлетворения, как оно проявляется в содержании национального дивиденда, который сам определяется как поток товаров и услуг с учетом расходов на поддержание основного капитала 139.
Книга Пигу "Политическая экономия благосостояния" во многих отношениях замечательна. Она достойным образом продолжает "Принципы" Маршалла: как и последний, Пигу попытался в ней охватить весь круг экономических проблем. В ней отразилась также твердая вера Пигу в то, что изучение экономики может повести к улучшению условий жизни людей. Он писал: "...социальный энтузиазм, который восстает против убожества грязных улиц и безрадостного существования обездоленных людей... есть начало экономической науки"140. Правда, к 1939 г. Пигу в известной мере утратил свой оптимизм в отношении перспектив улучшения жизни. Он теперь задавался вопросом, действительно ли государственные деятели во всем мире интересуются тем, что говорят экономисты 141.Тем не менее подход Пигу резко отличался от характерного для большинства других авторов интереса к одной лишь проблеме распределения ресурсов. Для Пигу это была второстепенная цель, так как политическая экономия, говорил он, есть наука о тон, что существует в действительности и в каком направлении идет развитие, а не о том, чему следовало бы быть 142. Короче, он гораздо больше интересовался реальным миром. Поэтому Пигу неизбежно сконцентрировал свое внимание на вопросе о размере реального дохода и его распределении. Это было задолго до того, как в 30-х годах XX в. был развит метол анализа национального дохода.
Согласно Пигу, реальный доход зависит от ресурсов, капитала, знаний, особенностей народа, характера правительства и - для такой страны, как Англия, - от внешней торговли. С другой стороны, распределение охватывает заработную плату, системы оплаты труда рабочих и весь комплекс проблем, создаваемых безработицей. Пигу выражал убеждение, что более равномерное распределение дохода будет способствовать благосостоянию. А поскольку в связи с экономическим циклом вставал вопрос о распределении во времени, из этой проблемы логически вытекала проблема государственного вмешательства, а следовательно, налогообложения и фискальной политики. Таким образом, в политической экономии Пигу можно обнаружить единую нить, которая тянется от проблем национального дивиденда к любой сфере современной экономики 143.
Но Пигу не был чистым эмпириком: из огромной груды сырого фактического материала он извлек теоретические обобщения, с помощью которых можно было наметить правильные линии анализа. Для исследования экономических отношений существенны количественные категории, причем они особенно необходимы потому, что повторные эксперименты в области социального поведения людей невозможны. Таким образом, в отличие от представителей исторической школы в Германии он не считал чистую теорию бесполезной. Между тем некоторые английские историки были склонны поддерживать последних. Так, Джон Клэпхем, известный историк народного хозяйства, начал яростную атаку против экономической теории, особенно против теории Пигу, в статье "О пустых ящиках экономической науки" 144. Клэпхем заявлял, что теоретики не в состоянии увязать эмпирические данные со своими законами убывающей или возрастающей доходности. Он не видел также большой пользы от абстрактного понятия отрасли производства. "Великая система теоретического анализа", писал Клэпхем, есть лишь набор пустых ящиков. Пигу сердито возражал, что важнейшая функция теории заключается в исследовании того, что вытекает из данной системы исходных положений 145. Это неизбежно требует абстрагирования от массы вещей, так чтобы, например, общие характеристики разных товаров могли бы быть воплощены в едином понятии, применимом ко всем разновидностям благ. Так называемые пустые ящики, писал Пигу, представляют собой на самом деле важные элементы теоретического инструментария современной экономической науки. Цель, продолжал он, состоит в том, чтобы делать лучшие ящики и стремиться заполнить их. Клэпхем, конечно, ничего не мог предложить взамен; создание лучшего теоретического инструментария выпало на долю таких ученых, как Пьеро Сраффа, Джоан Робинсон и других.
Благосостояние, писал Пигу, означает то, насколько хорошо чувствует себя человек или какова степень его удовлетворенности 146. Поэтому в основе благосостояния неизбежно лежит степень удовлетворения желаний человека. Хотя степень желания, как признавал Пигу, прямо измерить невозможно, однако косвенный метод измерения имеется, поскольку в качестве показателя можно использовать количество денег, которое готов заплатить человек за данное благо. Степени удовлетворения сравнимы как между различными людьми, так и в отношении одного и того же человека 147. Любой другой подход означал бы конец политической экономии благосостояния, как Пигу определял ее. Очевидно, эта система исходных посылок лежала в основе его положения о том, что перераспределение дохода в обществе могло бы увеличить совокупное удовлетворение 148. Поэтому не без основания указывали, что экономическая теория Пигу имеет по существу морально-этический характер 149. В конечном счете она стала чем-то вроде науки об этике поведения, которая сделала популярным слово "благосостояние" и приобрела как раз такие черты, какие Пигу хотел видеть в политической экономии.
Итак, благосостояние есть определенное состояние человеческих чувств, которое может быть количественно измерено 150. Но политическая экономия призвана изучать только те элементы благосостояния, которые могут быть измерены с помощью денежного эталона. Экономическое благосостояние, говорил Пигу, ни в коей мере не равнозначно общему благосостоянию, ибо первое не включает многие элементы, присущие второму: характер работы, окружающая среда, взаимоотношения между людьми, положение в обществе, жилищные условия и общественный порядок. Тем не менее, утверждал он, по крайней мере в развитых странах сложилось представление, что между экономическим и общим благосостоянием существует тесная связь. Этот тезис весьма ярко отражает как материальную основу экономической теории Пигу, так и его этические воззрения.
В системе Пигу экономическое благосостояние и национальный дивиденд представляют собой по существу категории "одного порядка" ("coordinate") 151. Конечно, при измерении национального дивиденда возникают свои проблемы. В этой связи Пигу поднял многие вопросы, которые теперь рассматриваются при исчислении национального дохода, вроде проблемы уменьшения национального дохода, вызываемого женитьбой человека на своей экономке *. В более серьезном смысле его беспокоило то, чтобы вторжение горнодобывающей промышленности в сельскую местность не затронуло национальный дивиденд. В конце концов он выработал весьма широкое определение национального дивиденда, включавшее все покупаемое на деньги плюс услуги, обеспечиваемые домовладением 152. Он сознавал проблемы, вытекающие из трансфертных платежей, амортизации и двойного счета. Ключевой вопрос для него заключался в том, чтобы "капитал оставался нетронутым". Обратившись к этому вопросу, Пигу развил концепцию капитала, в которой содержались элементы, заимствованные как у Бем-Баверка, так и у Джона Бейтса Кларка. Он считал капитал специфической экономической категорией, но рассматривал его также как фонд, который может то истощаться, то возобновляться. Однако, делая характерный для него упор на "реальные" элементы, он меньше интересовался постоянством денежной стоимости капитала 153. Как он полагал, чтобы не допустить сокращения капитального фонда, достаточно обеспечивать реальные амортизационные отчисления.
Поскольку благосостояние так тесно связано с размерами национального дивиденда, перед Пигу встал важный вопрос о том, как делать сравнения за различные периоды. Это было более трудным делом, чем могло казаться, так как надо было оценивать изменения реальных компонентов национального дивиденда. Пигу предложил такое решение: считая неизменными вкусы потребителей и распределение дохода, увеличение национального дивиденда представляет собой подлинное изменение в том случае, если для сохранения добавленных элементов предлагается большая сумма денег, чем та сумма, которая была бы предложена за потребленные элементы 154. Из этих условий вытекает также, что сумма удовлетворения и денежный спрос будут больше. Конечно, при этом возникает трудный и острый вопрос об индексах, который Пигу рассматривал весьма подробно. Его подход исключал такое увеличение национального дивиденда, которое обусловлено только повышением цен под влиянием недостатка товаров. Гораздо более важным представлялось ему сопоставление прироста реального национального дивиденда с тягостью труда 155. Пигу утверждал, что в большинстве случаев национальный дивиденд будет расти даже при условии одновременного увеличения тягости труда. Таким образом, с полным обоснованием можно сказать, что национальный дивиденд является как мерой физического объема продукции, так и мерой благосостояния.
Поскольку трансферт дохода в обществе предположительно может затронуть размеры производства благ, Пигу считал распределение национального дивиденда немаловажной проблемой. Вообще говоря, трансферт дохода от богатых к бедным увеличил бы благосостояние при условии, что не сократился бы сам национальный дивиденд. Такой трансферт, говорил Пигу. значил бы для богатых гораздо меньше, чем для бедных, чье экономическое положение было бы таким путем улучшено 156. Голословное утверждение мальтузианцев о том, что повышение заработной платы будет способствовать размножению людей и приведет к перенаселенности, Пигу опровергал с помощью умело подобранных эмпирических данных. Подобно большинству утилитаристов, он отвергал аргумент, что бедность возникает по вине бедняков: скорее она связана с "плохой средой". Пигу не останавливался и перед использованием социологического материала: его обращение с фактическими данными представляет собой образец, подражание которому было бы полезно для многих экономистов.
В то время проблема равенства привлекала внимание всех экономистов. Демократизация общества предполагает, что всем предоставлены равные возможности наслаждаться жизнью, поэтому считалось, что более равномерное распределение богатства увеличит такие возможности. Однако утверждение Пигу, что экономическое равенство обеспечивает максимум благосостояния, в последние годы решительно отвергается, особенно теми, кто стремится создать из экономики научную, ненормативную дисциплину. Пигу утверждал, что поскольку доход подвержен действию убывающей предельной полезности, трансферт дохода от богатых к бедным увеличит совокупное благосостояние, так как сумма удовлетворения последних возрастает больше, чем уменьшится сумма удовлетворения первых. Однако применимость понятия убывающей предельной полезности к совокупному доходу была поставлена под вопрос. Далее, Пигу явно исходил из сравнения полезности между лицами, а эта идея предана анафеме современными теоретиками полезности. Однако эта критика игнорировала тот очевидный факт, что прирост дохода приносит больше удовлетворения или полезности группам населения с низким доходом, чем людям, которые уже пресыщены благами. Наконец, Пигу неизменно интересовала проблема власти, которую его критики, как правило, отказываются рассматривать под тем благовидным предлогом, что это не экономический вопрос.
Таков тот фон, на котором, согласно Пигу, надо оценивать распределение ресурсов. Центральный вопрос - это соотношение экономических интересов индивидуума и интересов общества. Говоря словами Пигу, связь, которую можно установить между стоимостью предельного частного чистого продукта и стоимостью предельного общественного чистого продукта, показывает, в каком направлении должно идти экономическое исследование. Несколько громоздкая формулировка Пигу гласит, что совокупный чистый продукт создается предельным приращением ресурсов в любой сфере, причем в расчет должны быть приняты частные и общественные выгоды, а также общественные издержки. Так, хотя дым от частной фабрики означает ущерб для общества, но внешняя экономия, проистекающая из деятельности данного предприятия, может привести к сокращению общественных издержек. Предельный частный чистый продукт представляет собой ту часть совокупного продукта, которая достается лицу, осуществляющему инвестиции. Стоимость предельного чистого продукта есть просто его рыночная цена. Согласно Пигу, национальный дивиденд достигнет максимума тогда, когда стоимость общественного чистого продукта будет одинакова при любом возможном использовании ресурсов; ибо если ресурсы при данной форме их использования дают меньше, чем они могли бы дать в другом месте, то очевидно, что национальный дивиденд может быть увеличен путем перемещения ресурсов в более производительные сферы. Пигу не настаивал на абсолютном максимуме, а скорее говорил об относительно более выгодных ситуациях, так как ситуация, близкая к абсолютному максимуму, предпочтительнее остальных вариантов 157.
Как же можно достигнуть этих желанных целей? С помощью своекорыстного интереса, отвечал Пигу, действующего в условиях, когда ему не препятствуют невежество и проявления жесткости; это столбовая дорога к тому равновесию, при котором уравниваются частный и общественный предельный чистый продукт 158. Лигу, конечно, понимал, что определенные формы экономической деятельности имеют тенденцию усиливать проявления жесткости и что единицы капитала и труда обнаруживают как раз то самое свойство неделимости, которое делает эту теорию несколько сомнительной. Но он считал, что эти факторы лишь вызывают расхождение между обоими типами предельного чистого продукта, расхождение, которое может возрасти в связи с колебаниями спроса, изменениями вкусов, циклическими колебаниями, ростом новых отраслей и под воздействием войны. Таковы были проблемы, привлекавшие внимание Пигу, ибо для достижения идеального состояния производства, которое характеризуется равенством между частным и общественным чистым продуктом, необходимо было их как-то решить: Пигу было ясно, что один своекорыстный интерес не может выполнить эту задачу. Поэтому представлялось оправданным внешнее вмешательство в экономический процесс 159.
Расхождения, считал Пигу, возникают потому, что ресурсы и продукты движутся в различных направлениях и через разных лиц. Например, в сельском хозяйстве ряд расхождений возникает по причине разделения функций между арендатором и землевладельцем. Расхождения иного рода образуются, когда при проведении дорог растут цены на соседние земельные участки или когда завод выбрасывает на город копоть и дым. В первом случае предельный общественный чистый продукт увеличивается, в последнем частная выгода превышает общественный продукт. Это было одно из самых тонких наблюдений Пигу, и его заслуга состоит в том, что он попытался ввести такие явления в сферу экономического анализа, хотя его понятия не отличались особой точностью. Из этого подхода вытекало, что некоторые нововведения могут повлечь за собой определенные общественные издержки в результате вытеснения старых форм производства. Новая совершенная техника может создать трудные проблемы приспособления для тех, кто оказывается ее жертвами. Как и можно было ожидать, Пигу полагал, что для противодействия росту общественных издержек, вызванных нововведениями, целесообразно использовать субсидии и другие меры общественного контроля; таким путем может быть ликвидирован разрыв между частным и общественным предельным чистым продуктом.
Идея использования налогов и дотаций исходила от Маршалла 160, и Пигу просто применил ее к задаче устранения расхождений. Впоследствии такие экономисты, как Деннис Робертсон, Линдли Фрейзер, Дж. Ф. Шоув и Р. Ф. Кан, возражали против предложения о субсидиях и налогах 161. Робертсон опасался, что это приведет к полному субсидированию предприятий в условиях понижения издержек. Шоув отмечал, что расширение производства в таких отраслях может снизить ренту настолько, что это перевесит увеличение выгоды потребителей. Фрейзер утверждал, что перекладывание налога и конечное распределение его бремени сделает маловероятным рост благосостояния. А Кан полагал, что, прежде чем осуществить предложение Пигу о налогах, пришлось бы классифицировать отрасли в соответствии с показателями их конкурентоспособности.
Вопрос о дотациях неизбежно вел к проблеме социализма 162. В анализе Пигу, как и у Маршалла, в скрытом виде заключался своего рода социалистический императив, ибо предполагалось, что максимум благосостояния может быть достигнут путем более равномерного распределения доходов. Главные оговорки, которые делал Пигу, заключались в том, что этот процесс может отрицательно повлиять на накопление капитала и производственную энергию 163. Тем не менее он с известной симпатией относился по крайней мере к смягченной форме социализма, при которой удовлетворялись бы самые неотложные нужды общества 164. Социалистическое общество, говорил Пигу, могло бы более успешно бороться с безработицей, а также успешнее развивало бы технику 165. Во всяком случае, он был убежден, что капитализм нуждается в определенной перестройке, но он хотел, чтобы она осуществлялась постепенно, путем реформирования и трансформации общества, а не путем резких потрясений.
Пигу считал, что расхождения усиливаются и еще более усложняются монополистической конкуренцией. Собственно говоря, он весьма сомневался в том, можно ли ожидать положительных значений общественного чистого продукта в условиях, когда соперничество приводит к союзам и настоящей монополии. Не даст, по его мнению, положительных результатов и двусторонняя монополия 166. Значительные расхождения возникают в зависимости от того, каково положение с издержками - увеличиваются они, уменьшаются или остаются постоянными (Пигу, однако, предпочитал трактовать эти понятия в категориях понижающейся, повышающейся и постоянной цены предложения) (supply price). В условиях конкуренции цена предложения равна как предельным, так и средним издержкам в длительном аспекте. Этот факт можно рассматривать либо с точки зрения данной отрасли, либо с точки зрения общества, но Пигу интересовала именно вторая точка зрения. Очевидно, что в основе понятия понижающейся цены предложения лежит введенная Маршаллом категория внешней экономии. Внешняя неэкономичность ведет к повышающейся цене предложения для общества 167. Эта ситуация может обусловливаться повышением цен на элементы затрат, и такое повышение издержек может в известном смыле интерпретироваться как трансферт дохода, особенно если действительный поток товаров нисколько не увеличивается. С точки зрения отрасли может казаться, что такая ситуация проистекает из повышения издержек, связанных с получением удовлетворения. В конечном счете это тяжело отразится на потребителе.
Как и в ряде других мест, такое понимание социализма не имеет ничего общего с научным его пониманием. В действительности всеобщее благосостояние может быть достигнуто только на основе общественной собственности на средства производства и неосуществимо в условиях капитализма.
Предельный частный чистый продукт больше общественного продукта, равен ему или меньше, чем он, в зависимости от того, имеют ли место условия повышающейся, постоянной или понижающейся цены предложения. Так, при понижающейся цене предложения предельный общественный чистый продукт больше; при повышающейся цене предложения он меньше 168. Из этого вытекало, что для выравнивания чистых продуктов в отношении производителей могут быть применены дотации или налоги. В тех случаях, когда цены слишком высоки "...расходы на прямую дотацию, достаточные для того, чтобы вызвать резкий рост предложения по гораздо более низкой цене, будут значительно меньше, чем обусловленное этим увеличение выгоды потребителей" 169. Таковы пределы внешнего вмешательства, которые Пигу считал оправданными: цель этого вмешательства заключается в том, чтобы устранять расхождения между чистыми продуктами. Очевидно, однако, что при олигополии или несовершенной конкуренции расхождения могут быть еще больше. В таких случаях необходимым орудием ему представлялась национализация или по крайней мере регулирование. Как полагал Пигу, отрасли с понижающейся ценой предложения более подвержены угрозе монополизации, поскольку в них предельные издержки могут быть ниже средних издержек по достаточно широкому кругу изделий, что подкрепляет его доводы в пользу ограниченного вмешательства. Он соглашался с тем, что известное приближение к идеальному уровню производства было бы возможно, если бы монополисту разрешили осуществлять дискриминацию в ценах, но это тоже потребует общественного контроля.
На этой теоретической основе Пигу исследовал целый ряд конкретных проблем, прежде всего проблему железнодорожных тарифов. Длинный раздел, во многих отношениях образцовый, представляет собой приложение теории Пигу к проблеме влияния труда на национальный дивиденд. Во всех этих случаях он увязывал анализ с коренным вопросом уравнивания предельного частного чистого продукта и предельного общественного чистого продукта, причем руководящим принципом для него оставалось увеличение реального национального дивиденда. Все это выполнено поистине мастерски: логика изложения тщательно отработана, а орудия маржинального анализа применены с большим искусством; весь анализ был направлен на исследование противоречий между частными действиями и общественными результатами. Расхождения, говорил Пигу, обычно обусловливаются различными элементами экономической жесткости, а также явлениями монополии, и ему представлялось очевидным (хотя для других это было отнюдь не так ясно), что эффективным средством для устранения противоречия между частными действиями и общественными целями являются субсидии и налоги. Таким образом, теория Пигу послужила удобным мостом между концепцией Маршалла и более реалистическим анализом монополистической и несовершенной конкуренции, в результате которого позже появились еще более точные теоретические формулировки.
Способности Пигу к построению абстрактной теории еще раз проявились в его работе "Экономика стационарных состояний" 170. В этом труде, где изложение неторопливо и порой тяжеловесно, он охарактеризовал исходные экономические факторы, какими они могли бы быть в экономике Робинзона Крузо, а затем последовательно развивал условия равновесия для рынка одного товара и рынка, на котором реализуется ряд товаров. Это была попытка исследовать основные силы, действующие как в статичной, так и в динамичной экономике. Мотивами действий у него в основном являлись состояния духа или "схемы предпочтения и безразличия" 171. Поскольку абсолютные степени желания нельзя измерить, а удовлетворение нельзя максимизировать без использования понятия порядков предпочтения, представлялось, что Пигу вступал в сферу позитивной экономической теории. В этом исследовании использованы методы сравнительной статики в долгосрочном аспекте 172. Стационарное состояние Пигу определял обычным образом, то есть как состояние, при котором изменения происходят постоянным темпом. Он различал по меньшей мере три степени стационарности: стационарная система, отрасли которой находятся в движении; стационарная отрасль, предприятия которой находятся в движении; и положение, при котором и отрасль и фирмы находятся в стационарных условиях. Более всего Пигу интересовал третий тип, который он характеризовал как последовательно стационарное состояние. При таком состоянии норма прибыли равна цене предложения за ожидание (supply price of waiting).
В этой модели постоянно расширяющаяся экономическая система невозможна, так как запас земли ограничен, что приводит в действие закон убывания доходности. Последний в конечном счете затрагивает все другие факторы, так что в конце концов достигается равновесие. Ключевая проблема состояла в том, чтобы определить, будут ли иметь место постоянные колебания вокруг равновесия и может ли равновесие в действительности быть достигнуто. У Пигу не было сомнений на этот счет, потому что при большом запасе капитала и постоянстве спроса приспособление может происходить посредством уменьшающихся приращений. Если увеличение капитала ведет к сокращению прибыли и снижению запасов, то его уменьшение оказывает обратное действие. Практически, однако, период приспособления может быть весьма долгим, так что равновесие, в сущности, может и не восстановиться. Стационарное состояние означает, что население воспроизводится в каждой группе постоянным темпом и что годовая норма потребления каждого вида капитала постоянна. Таким путем автор модели избегал проблемы обновления капитала, поскольку предполагалось, что капитал возмещается в тех же формах, как и в прошлом 173. Это позволяло игнорировать проблему морального износа и обязывало учитывать только физический износ и истощение недр.
В основной модели экономики Робинзона Крузо в качестве мотива поведения человека выдвигается принцип максимального удовлетворения. В этой модели нет элементов трения; основной капитал имеется в изобилии; оборотный капитал не нужен, так как блага появляются, как только в них возникает потребность, проблемы хранения не существует, потому что все потребляется немедленно. В этой абстрактной системе труд продолжается до той точки, в которой его тягость становится равной стремлению к чистому предельному продукту. Все это соотносится с функцией производительности, которая сама подчиняется закону убывания доходности. Если возникает проблема выбора между несколькими продуктами, то применяется принцип уравнивания в пределе (equi-mar-ginal principle). Анализируя возможные реакции "Робинзона", Пигу применял метод ceteris paribus, последовательно меняя значения различных элементов в уравнениях и изучая последствия этих изменений. Модель принимала завершенный вид благодаря введению эластичности 174. Если желания и производство возрастают, а тягость труда падает, то производителю достается больше благ, особенно если имеет место высокая эластичность желаний и условий труда. С другой стороны, если тягость труда эластична, а желание неэластично, он получит меньше. Очевидно, те же принципы применимы и к экономике, в которой производится много продуктов, экономике, где степени эластичности желания различны, а в результате улучшения производства имеет место тенденция к переключению усилий на выпуск предметов роскоши.
Затем Пигу вводил в модель время, оборотный капитал и дисконтирование будущего удовлетворения. Если определены продолжительность и природа периода производства, известны вкусы потребителя и дана норма дисконтирования, то тем самым устанавливается количество оборотного капитала. Подобные условия могут быть определены для основного капитала и готовых товаров, хранимых в качестве "ликвидного" капитала. Процентная ставка равна норме, по которой дисконтируется будущее удовлетворение; это та ставка, при которой запас капитала может поддерживаться на неизменном уровне 175. Таким образом, Пигу отверг тезис Шумпетера, что стационарное состояние характеризуется нулевой ставкой процента. Низкая ставка просто означает, что велики запас капитала и реальный доход. Совершенствование техники производства, ведущее к повышению производительности существующего запаса капитала, может способствовать понижению процента.
Все детали этой модели тщательно разработаны. Но Пигу был не в состоянии удовлетворительно решить проблему неделимых единиц, и его трактовка этого вопроса неубедительна. От этой модели он переходил к колонии Робинзонов и к сфере обмена и трудовой кооперации. Экономическое взаимодействие, говорил он, может обеспечиваться правительством, силой или путем добровольных усилий. Для того чтобы такая система функционировала удовлетворительно, в ней должны существовать деньги. Но в стационарном состоянии денежные сделки - это лишь тени реальных сделок 176. Здесь нет сделок с капиталом, а имеют место лишь сделки с доходом; поскольку запас денег, как и темп их движения, суть постоянные величины, численные соотношения тоже постоянны. Следовательно, денежный доход есть кратное денежного запаса. И если интервалы между поступлениями и платежами одинаковы, то денежные доходы в каждом периоде будут одни и те же. Но Пигу знал, что деньги - не пассивный элемент 177. Они оказывают влияние на расчеты на будущее и тем самым глубоко затрагивают экономические процессы, но в основном это "столбовая дорога торговли", благодаря которой разделение труда и рынки развиваются до чрезвычайно высокой степени.
Затем Пигу переходил к определению понятий рынков и обмена. Эти понятия он в основном заимствовал у Джевонса, и они описывали условия однородности товаров при нулевых транспортных издержках. Один товар может в одно и то же время появляться на многих рынках, и при отсутствии транспортных издержек, тарифов и т. п. будет преобладать единообразие цен. При отсутствии идеальных условий результатом будет, по всей вероятности, монополия 178. В связи с этим вставал знаменитый вопрос о цене в условиях дуополии, которая (цена) для Пигу явно была определенной постольку, поскольку как часть проблемы даны мнения (beliefs) обеих сторон. Если пологать, что изменения объема производства не влияют на "условия торговли", то нет причин, почему проблема цены не могла бы быть разрешимой. Пигу допускал, однако, что, когда обе стороны ведут себя как монополисты, определенность решения должна исчезнуть, поскольку продавцы часто руководствуются лишь своими предчувствиями и интуицией. Определенность конечно, возрастает, если число участников увеличивается.
Если различно качество одного из факторов, что имеет место для земли, указывал Пигу, то пропорции других факторов, по всей вероятности, тоже должны быть различны 179. Поскольку предприниматель получает в качестве своей доли остаток продукта, вполне возможно, что весь продукт не будет распределяться согласно теореме Эйлера 180. Однако производство и распределение представляют собой в сущности один экономический процесс, так что весь продукт может быть полностью распределен при условии, что факторы оплачиваются в соответствии с их частной предельной производительностью. Напомним, что в теореме Эйлера предполагается отсутствие как экономии, так и потерь, вытекающих из масштабов производства 181. Поскольку это мало вероятно, Пигу, по-видимому, оказывался в тупике. И вот, чтобы избежать его, Пигу призвал на помощь "расхождения". Потери явно имеют место, говорил он, когда частный продукт превышает коллективные результаты.
Спрос на факторы взаимозависим и связан с функцией "поддержания", которая характеризует цену, при которой данный фактор будет поддерживаться в рабочем состоянии. По отношению к фактору "труд" эта функция приобретает особенную сложность, так как она зависит от продолжительности рабочего дня, способности к труду и численности имеющихся в наличии рабочих. Теоретически возможна, но маловероятна кривая предложения труда с обратным склоном 182. Принцип взаимного соответствия означает, что для достижения равновесия в стационарном состоянии кривые спроса и предложения должны "подходить друг к другу". Оплата каждого фактора должна быть равна цене, при которой он будет вовлекаться в производство. При введении в условия "поддержания" явлений монополии и уловок (shifts) модель все более усложняется, так что вознаграждение, получаемое факторами, начинает весьма колебаться.
После введения в модель многих товаров становится очевидным, что с ней уже почти невозможно справиться. Цены поддержания теперь зависят от вкусов и от покупательной способности лиц, контролирующих факторы. На данном этапе можно использовать только Маршаллов частичный анализ. В условиях множественности продуктов вводятся новые переменные, и в анализ должны в явном виде включаться явления внутренней и внешней экономии. Более вероятным становится поведение монополистического типа, так как производители должны принимать во внимание воздействие их собственного поведения на цену. Теперь уже нельзя исходить из равных пропорциональных изменений спроса. Наличие транспортных издержек позволяет нескольким монополистам-продавцам сосуществовать в ситуации, характеризующейся определенностью. При монополии объем производства будет меньше, чем при конкурентных условиях, и предприниматель окажется в состоянии эксплуатировать другие факторы 183. Более того, возникает тенденция к меньшей гибкости в движении факторов. С другой стороны, если монополистом является государство, то оно способно на более широкий взгляд на вещи и может устанавливать цену на уровне "предельной общественной цены предложения", проводя таким образом более гибкую политику в отношении объема производства, чем частные монополисты.
Все это было ужасно статично. Однако Пигу был достаточно реалистичен, чтобы заявить: "Всегда господствуют переходные состояния и никогда - стационарные; длительный аспект никогда не наступает" 184. Он знал, что реальный мир есть мир постоянного неравновесия, в котором коренные проблемы, вскрытые статической моделью, обостряются и частота приспособления увеличивается. Пигу признавал, что вопросы, вытекающие из процесса приспособления между точками равновесия, являются заведомо самыми важными. Но рассмотрение этих проблем он отложил до следующих своих работ. К сожалению, изложение в "Экономике стационарных состояний" в значительной мере носит характер словесного пересказа математических уравнений. Но последние так запутаны при пересказе, что это крайне раздражает читателя.
Колебания национального дивиденда выдвинули в центр внимания проблему экономического цикла. Ранее Пигу рассматривал циклические колебания в первом издании "Политической экономии благосостояния", но он не был удовлетворен своим анализом и исключил его из последующих изданий. Он занялся более глубоким исследованием этой проблемы и опубликовал его результаты в книге "Колебания промышленной активности" 185. Причины экономического цикла он характеризует здесь как импульсы, возбуждающие известные изменения, которые сами обусловлены характером реакции со стороны экономики 186. Пигу давал, однако, лишь анализ в краткосрочном аспекте, поскольку его больше интересовали колебания в способности извлекать доход той частью общества, которая фактически занята трудом 187. Из-за недостатка данных он анализировал лишь сферу занятости, рассматривая ее как основное мерило колебаний. Но, несмотря на недостаток эмпирических данных, представлялось очевидным, что отрасли, производящие капитальные блага, испытывают гораздо более резкие колебания, чем отрасли, производящие потребительские блага 188. Опять-таки Пигу пытался перевести анализ в реальные категории: в качестве непосредственных причин циклических колебаний он выдвинул изменения графика реального спроса на труд. Сконструировав своего рода общую единицу товаров рабочего потребления (general wage goods unit), он получил возможность объединить графики, так что можно было изучать сдвиги в совокупности. По мнению Пигу, главными факторами, лежащими в основе графиков, являются расчеты на будущие доходы. Колебания происходят потому, что меняются либо настроения, либо размеры потока доходов 189. Таким образом, резко выпячивались психологические моменты: фактор, связанный с движением инвестиций, на который, например, делал упор Туган-Барановский, отвергался Пигу. Но Пигу явно неправильно понял мысль русского экономиста, так как совершенно неверно, будто в условиях недостаточной занятости оживление может начаться благодаря понижению цен. Именно последнее утверждение побудило Кейнса к критическому выступлению против Пигу, потому что при этом явно игнорируется важная роль эффективного спроса.
Согласно Пигу, изменения в расчетах на будущее происходят под влиянием изменений промышленной конъюнктуры, психологических явлений и кредитно-денежных факторов. А поскольку важность первых заключается в их воздействии на настроения предпринимателей, теория экономических циклов Пигу в конечном счете может быть охарактеризована как чисто психологическая. Правда, он признавал важность таких реальных факторов, как колебания урожая, технический прогресс, открытие новых залежей полезных ископаемых, трудовые конфликты в промышленности и изменения вкусов потребителей, но, по его мнению, их влияние передается на хозяйство исключительно через поведение предпринимателей. В некоторых отношениях это напоминало теорию нововведений Шумпетера, но теория Пигу резко отличается большим упором на "оптимизм" и "пессимизм". Он отказывался признавать, что возможна прямая связь экономических процессов через механизм, который известен теперь под названием мультипликатора, в результате он и не приблизился к такому слиянию психологических и "реальных" элементов экономических колебаний, какое достигается в теории Кейнса и в концепциях его последователей. В качестве основных причин цикличности у Пигу выступают лишь психологические моменты и ошибки в оценках. Ошибки имеют место потому, что явления хозяйственной жизни изменчивы, или просто потому, что отсутствует достаточная информация для правильных прогнозов. Едва ли не самым важным фактором у него выступает разновременность производства и сбыта. Разрывы в этих процессах могут легко породить переоценку или недооценку возможностей и тем самым повлиять на экономические отношения. Но, признавая явление самоосуществляющихся пророчеств, Пигу тем не менее не был склонен включать его в свой арсенал психологических факторов 190. В лучшем случае он признавал наличие своего рода взаимозависимости в процессе принятия решений, которая неотвратимо толкает экономику от крайне оптимистических к мрачным деловым настроениям. По мере того как учащаются случаи обманутых надежд, развитие хозяйства приостанавливается. Ликвидация предприятий приобретает такие темпы, что возникают новые ошибки - на этот раз ошибки пессимизма. "На свет появляется новая ошибка и это не младенец, а гигант" 191. Когда волна пессимизма иссякает, предприниматели обычно открывают новые возможности, вновь волна движется вверх, и весь обескураживающий цикл повторяется 192.
В концепции Пигу главными исходными пунктами циклических колебаний в экономике являются отрасли, производящие потребительские блага. Иными словами, он подчеркивал роль акселератора в противовес мультипликатору. Он отверг утверждение, что инвестиции, особенно автономного типа, играют подлинно важную роль в экономическом цикле. Определенно, такая точка зрения выражена в первом издании "Политической экономии благосостояния", однако ко времени публикации "Колебаний промышленной активности" он в какой-то мере перешел по этому вопросу в оборону, намекая, что порой циклы могут брать начало и в "отраслях, производящих средства производства" 193. Он признавал, что в последних колебания могут быть гораздо сильнее и что поворотные моменты в этих отраслях наступают раньше, чем в отраслях, производящих потребительские блага. Но это, настаивал он, объясняется более медленным темпом изменений спроса на потребительские блага 194.
В довольно сложной для понимания главе книги "Колебания промышленной активности" Пигу попытался проследить связь между реальной заработной платой и новым капиталом 195. Ему представлялось, что реальная заработная плата обычно растет быстрее, чем новые инвестиции. Этот эффект, аналогичный отмеченному Викселлем, следовало связать с экономическим оживлением и его влиянием на спрос на труд. Все это соотносилось затем с эластичностью предложения нового капитала, так чтобы спрос на труд возрастал более интенсивно, чем надежды предпринимателей на будущее 196. Согласно Пигу, новый капитал может быть получен за счет одного из трех источников: за счет увеличения потока потребительских благ; за счет сокращения потребления либо рабочими, либо предпринимателями; или за счет использования существующих запасов. Увеличение потока потребительских благ маловероятно, когда новый капитал воплощается в оборудование. Конечно, банковский кредит может сделать предложение капитала более эластичным. С помощью этого анализа Пигу пытался показать, каким образом новый капитал вовлекается в отрасли, производящие товары производствениого назначения, усиливая тем самым оптимизм предпринимателей 197. Этот процесс может стать кумулятивным, но его главной чертой является периодичность. Дело не только в том, что волнообразные движения усиливаются под влиянием обновления оборудования, но и сами начальные импульсы могут быть ритмичными. Тем не менее главная движущая сила носит психологический характер: "... все, что улучшает дела предпринимателей, порождает ошибки, проистекающие из оптимизма, и точно так же все, что ухудшает их дела, порождает ошибки, проистекающие из пессимизма" 198. К примеру, случайные большие прибыли могут породить радужные настроения, и, доверяя им, предприниматели склонны впадать в состояние экономического возбуждения.
Предвосхищая свою теорию заработной платы и занятости, Пигу утверждал, что эластичное предложение труда, обусловленное решимостью рабочих не допускать понижения ставок заработной платы, может усиливать экономические колебания 199. Одним из ключей к разрешению проблемы циклов, говорил он, является гибкость ставок заработной платы, тогда как отказ от этого принципа просто дает выгоды одной группе рабочих за счет других. Это решение, конечно, идет целиком в русле классической традиции, но тот факт, что оно обходит проблему эффективного спроса, позже побудил Кейнса обрушиться на такого рода теорию с крайне резкой критикой. Пигу, однако, признавал, что понижение заработной платы лишь в отдельных секторах экономики не удовлетворяет требованиям его модели 200. Таким образом, отсутствие гибкости ставок заработной платы, а также кредитно-денежная политика и политика цен в промышленности выступают в качестве важных дополнительных факторов наряду с основными психологическими мотивами предпринимателей. Взятые вместе, эти элементы могут существенно повлиять на амплитуду циклических колебаний. Однако, говорил Пигу, банковская политика или политика в области цен не могут изменить коренной фактор - подверженность людей ошибкам - и вытекающие отсюда следствия, поскольку подъем " ...несет в себе семена будущих перемен, а как только произошел поворот к спаду, это само по себе имеет тенденцию создавать перелом в умах в сторону пессимистических настроений и таким образом порождать кумулятивный процесс, ведущий к экономической депрессии" 201.
Каковы же в таком случае средства борьбы с кризисами? Пигу признавал, что циклические колебания представляют собой серьезную проблему для общества, поскольку они вызывают сокращение реального дохода по сравнению с тем, что могло бы быть произведено в условиях , стабильности. Должно ли государство принимать корректирующие меры? Пигу не давал на этот вопрос такого простого ответа, какой дается теперь, так как для него проблема заключалась в поддержании хрупкого равновесия между общественным и частным благосостоянием. Он сомневался, например, в целесообразности общественного контроля над техническими нововведениями и изобретениями. Кредитно-денежная политика, полагал он, может быть полезна, если она ставит перед собой задачу привести движение цен в соответствие с изменением дохода на душу населения, а не стремится достичь стабилизации цен в абсолютном смысле. Гибкость ставок заработной платы тоже может быть полезна при условии, что они не опускаются слишком низко с точки зрения человеческого благосостояния. Пигу далее полагал, что усилия правительства, направленные на поддержание эффективного спроса, могут дать благоприятный результат, поскольку предельный частный чистый продукт, обусловленный попытками поднять спрос, был бы меньше, чем предельный общественный чистый продукт. Иначе говоря, своекорыстный интерес не может выполнить эту функцию 202. Представляется очевидным, что предложенная Пигу политика в отношении цикла носила двойственный характер: стремясь сохранить верность классической доктрине, он тем не менее сознавал, что для облегчения тягот промышленного цикла требуется нечто большее, чем традиционные меры.
В своей теории занятости Пигу сочетал концепцию предельной производительности с некоторыми аспектами теории рабочего фонда. Согласно мнению Пигу, занятость зависит от реальной заработной платы и реального спроса на труд, а товары рабочего потребления представляют собой основу для сравнения заработной платы с другими переменными. Приданных ставках реальной заработной платы количество труда, на которое предъявляется спрос, определяется на базе равенства между стоимостью предельного чистого продукта и реальной заработной платой плюс дополнительные взносы предпринимателей на такие цели, как страхование от безработицы. Совокупный спрос на труд в конечном счете меняется в соответствии с количеством товаров рабочего потребления, предназначаемых для действительной выплаты заработной платы. По духу это типично классическая трактовка проблемы, и она навлекла на Пигу обвинение, что он хотел бы бороться с депрессиями путем понижения заработной платы. И несмотря на его возражения, у читателя неизбежно складывается впечатление, что в этом, может быть, действительно состояла его рекомендация и что он начал колебаться лишь после того, как разразилась кейнсианская революция 203.
В работе "Занятость и равновесие", которая носит узко специальный характер, Пигу сделал попытку спасти остатки классической теории занятости. Эта попытка оказалась, однако, не вполне успешной 204. В этой книге Пигу использовал для собственных целей некоторые кейнсианские понятия, в частности сбережения и инвестиции, и много писал о явлении, которое стало известно под названием, "эффекта Пигу". Этот последний представляет собой просто прирост потребления за счет данного реального дохода, обусловленный снижением цен и происходящим по этой причине увеличением реальной ценности остатков наличных денег 205. Дело, однако, в том, что понижение цен, необходимое для того, чтобы создать стимул для дополнительного потребления и вызвать поворот экономики к подъему, явно не под силу обществу. Для уяснения анализа надлежало бы, очевидно, привести какие-то соображения институционального характера. Однако главная проблема для Пигу заключалась здесь в том, чтобы обнаружить, каким образом можно достичь равновесия на протяжении периода, достаточно продолжительного, чтобы обеспечить постоянные величины для дохода, сбережений, инвестиций и занятости. В сущности, эффект Пигу призван доказать возможность поддержания спроса с помощью автоматического приспособления цен, заработной платы и денежной массы. Пигу занимало в основном равновесие "в движении", которое позволило бы ему изучать движение соответствующих переменных. Проблему теперь представляло уже не рыночное равновесие, а скорее движение и темпы изменений. Эта новая модель содержала шесть основных величин: рабочая сила, занятая в отраслях, производящих потребительские товары; рабочая сила, занятая в отраслях, производящих товары производственного назначения; ставка ссудного процента; ставка денежной заработной платы; запас денег; скорость обращения денег по доходам (income velocity of money). Денежный доход представлял собой просто произведение двух последних показателей. Затем вводилось семь функциональных отношений: отношение занятости к продукции в отраслях, производящих потребительские товары; отношение занятости к продукции в отраслях, производящих товары производственного назначения; эластичность реального спроса в отраслях, производящих потребительские товары; эластичность спроса в отраслях, производящих товары производственного назначения; отношение спроса на труд в отраслях, производящих товары производственного назначения, к ставке ссудного процента; отношение предложения труда к процентной ставке; отношение денежного дохода к процентной ставке. Введение денежной заработной платы вносило в модель процесс дисконтирования и связывало количество труда, на которое предъявляется спрос, с процентной ставкой 206. При этом предполагалось, что с понижением процентной ставки, выраженной в потребительских товарах, спрос на труд в отраслях, производящих товары производственного назначения, должен увеличиваться.
Развивая анализ, Пигу получал на основе этих величин и функциональных отношений три уравнения, которые постулировали равенство сбережений и инвестиций, сбережений и объема продукции товаров производственного назначения, а также совокупной продукции и денежного дохода. В этой системе в скрытом виде заключалось функциональное соотношение между объемом продукции и денежной заработной платой, которое в свою очередь зависело от эластичности издержек и спроса. Но число неизвестных составляло четыре: занятость в отраслях, производящих потребительские товары; занятость в отраслях, производящих товары производственного назначения; ставка ссудного процента; ставка денежной заработной платы. Таким образом, чтобы сделать систему определимой, требовалось одно дополнительное уравнение. С этой проблемой можно легко справиться, говорил Пигу, если считать денежную заработную плату независимой переменной или полагать постоянным уровень занятости. В последнем случае денежная заработная плата может, по-видимому, не приниматься во внимание, но в том случае, если занятость рассматривается как главная переменная, положение несколько усложняется, потому что тогда соотношения между сбережениями, инвестициями и занятостью должны объяснить взаимное влияние процентной ставки и ставок денежной заработной платы. Иначе говоря, колебания занятости, обусловленные изменениями ставок заработной платы, могли бы быть должным образом увязаны с изменениями процентных ставок, которые сами испытывают влияние изменений денежной заработной платы.
Пигу придавал гораздо большее значение процентной ставке, чем это обычно делается теперь. Процент у него превращался в орудие стимулирования сбережений и инвестиций, тогда как в современном анализе в качестве действительно важного фактора движения системы скорее рассматриваются инвестиционные возможности как таковые. Неоклассическая теория, как она отразилась в работах Пигу, утверждала, что в конечном счете на денежный доход влияет банковская политика. Таким путем обходилась стороной кейнсианская концепция определения уровня дохода, и предполагалось, что уровень производства определяется в первую очередь денежным доходом и заработной платой. Из этого вытекало, что снижение денежной заработной платы может увеличить занятость. поскольку в этом случае в хозяйстве будет изобилие денег, процентные ставки понизятся, а это окажет стимулирующее действие на инвестиции. Пигу пытался обосновать эту точку зрения, указывая на устойчивость занятости до первой мировой войны, но эта попытка неубедительна. Ведь с таким же основанием можно полагать, что в качестве стабилизирующего механизма действовала вовсе не кредитно-денежная политика, а заграничные инвестиции или развитие новых отраслей 207.
Модель занятости, сконструированную Пигу, можно охарактеризовать как более общий вариант Маршалловой модели рынка в сочетании с некоторыми элементами теории Вальраса. Хотя в результате этого структурные свойства модели приобрели известную двусмысленность, тем не менее очевидно, что в ней важнейшую роль играли несколько разновидностей уверенности предпринимателей в будущем, так что психологическая основа экономических процессов оставалась нетронутой 208. Другую интересную черту проделанного Пигу исследования занятости представляло использование им понятия мультипликатора, который трактовался как в денежных категориях, так и с точки зрения занятости 209. Очевидно, влияние Кейнса стало сказываться даже на тех, кто сначала выступал против него 210. Все же книга "Занятость и равновесие" подверглась резкой критике, особенно в связи с трактовкой условий стабильности. Но Пигу остался на своей первоначальной позиции: занятость, утверждал он, есть функция реального спроса на труд, а этот спрос в конечном счете связан с процентной ставкой.
Пигу сделал заметный вклад еще в две области экономической теории, а именно в исследование проблемы денег и налогообложения. Хотя в первую очередь он известен своим "реальным" анализом экономических процессов, нельзя сказать, что, согласно его взглядам, деньги представляют собой только "покров". Пигу полностью понимал их самостоятельное значение 211. Правда, он представлял себе доход как набор товаров, и в изображенном им стационарном состоянии в основе всего лежит движение благ. Поскольку источником удовлетворении являются блага, Пигу представлялось, что деньги не играют существенной роли. Однако он признавал, что денежные институты способствуют благосостоянию и что многие сделки не могли бы быть завершены без использования денег. Для него деньги были своего рода смазочным материалом, который имеет лишь второстепенное значение, поскольку число денежных единиц в сущности не меняет реального дохода.
В своем анализе денег, корни которого уходят в разработанный Маршаллом подход по методу наличных остатков, Пигу показывал, что в действительности нет противоречия между точкой зрения английских экономистов и уравнением сделок Ирвинга Фишера 212. В последнем тезаврация денег понижает скорость обращения и, следовательно, вызывает падение цен. Согласно методу наличных остатков, упор делается на повышение спроса на деньги по сравнению со спросом на блага, так что цены опять-таки падают. Пигу считал свою концепцию более предпочтительной, поскольку в ней внимание концентрируется на доле ресурсов, которую люди желают держать в форме денег 213. Это позволяет исследователю сосредоточиться на связи между ценностью денег и субъективными представлениями индивидуумов. Ценность денег упадет, то есть цены повысятся, если предложение денег возрастет или если спрос на них уменьшится. В таких случаях можно утверждать, что блага предпочитаются деньгам. Таким образом, спрос на деньги проявляется в той доле покупательной способности, которую склонен хранить индивидуум. Важными факторами являются объем товарооборота и продолжительность периода сделок. По мнению Пигу, таким способом можно увязать метод наличных остатков с Фишеровой скоростью обращения, поскольку продолжительность периода сделок есть просто обратная ей величина. Если в среднем люди держат деньги в продолжение одного месяца, то ясно, что остатки оборачиваются двенадцать раз в год. Период сделок мал, отмечал Пигу,. если финансовые учреждения хорошо развиты, поступления и платежи близки по времени, а доходы поступают регулярно.
Поскольку Пигу признавал, что вмешательство государства с целью повышения благосостояния является правомерным, возникла необходимость рассмотрения проблем налогообложения и государственных финансов. С этим связаны определенные принципы компенсации, в которых важную роль должна была играть идея справедливости. Здесь следовало провести различие между чисто трансфертными операциями, с помощью которых только перераспределяется доход, и теми правительственными расходами, благодаря которым действительно вовлекаются ресурсы в производство. Поэтому весьма важное значение приобретают источники налоговых средств, подлежащих использованию правительством для созидательных целей. В принципе, говорил Пигу, ресурсы, которые забирает государство у лиц, живущих в одинаковых условиях, должны быть равны 214. Это обеспечит соблюдение принципа эквимаржинальности (равенства в пределе).
Пигу определил свой основной принцип налогообложения как принцип наименьшей совокупной жертвы, которая должна подлежать измерению таким же образом, каким измеряется удовлетворение. Пигу опять выдвинул здесь идею сравнимости, и принцип наименьшей совокупной жертвы стал у него теоретическим обоснованием прогрессивной системы налогообложения 215. Он отверг идею равной жертвы из-за ее неясности: кроме того, поскольку принцип равной жертвы может быть выведен из более общего принципа наименьшей совокупной жертвы, он представляет собой лишь дополнительный и ненужный балласт 216. Наименьшую жертву, согласно Пигу, надо понимать в относительном смысле, поскольку она зависит от конкретных условий и форм налогообложения, разработанных правительством 217. Значение, которое придают предельным приращениям группы населения с более высокими доходами, например, зависит не только от абсолютного размера их дохода, но и от того, как поступают с другими членами их группы. Иначе говоря, жертву надо рассматривать под углом зрения положения соответствующих индивидуумов в обществе. Эта концепция Пигу была, однако, уязвима, так как индивидуум рассматривался в ней в отрыве от общей шкалы доходов, что не позволяло вскрыть его место в обществе. Между тем именно последнее играет важную роль в прогрессивном налогообложении.
Главный принцип, лежавший в основе подхода Пигу, заключался в равенстве предельных жертв для всех членов общества. Поэтому ему представлялись важными как относительное положение, так и место индивидуума в общей шкале доходов. Он опасался, как бы та или иная налоговая схема, оказывая давление на настоящие, а не на будущие жертвы, не ограничила тем самым сбережения и накопление капитала. Следовательно, он полагал, что ни богатые, ни бедные не являются хорошими объектами для налогообложения 218. Его аргументы, очевидно, основывались на допущении равенства предельной полезности денег, допущении, которое представляется сомнительным в условиях неравномерного распределения дохода. Те, кто выступает с подобной критикой, конечно, рассматривают доход как доход, без учета его источника, тогда как Пигу считал, что необходимо различать отдельные виды дохода 219. По этой причине он настаивал, что налог должен способствовать расширению сферы трудовой деятельности или по крайней мере препятствовать ее сокращению. Если в обществе, где доходы равны, наиболее эффективным был бы подушный налог, то очевидно, что в современном обществе вполне обоснованным является прогрессивный налог. Но принцип наименьшей жертвы требует, чтобы были учтены размер семьи и тип дохода 220.
Атакуя в своей "Общей теории" классическую традицию, Джон Мейнард Кейнс выбрал своего бывшего учителя Пигу в качестве ее ведущего представителя 221. Именно Кейнсова теория определения уровня дохода, в которой сделан упор на функцию потребления и роль инвестиций, перечеркнула экономическую теорию Пигу. Безработица, заявил Кейнс, не обусловлена отсутствием гибкости ставок заработной платы, а объясняется скорее недостатком эффективного спроса. Кейнс соглашался с тем, что реальная заработная плата связана с предельным продуктом, но уровень занятости, говорил он, который определяет предельный продукт, вытекает из уровня спроса. Ключевую проблему представляет денежная, а не реальная заработная плата. Рабочие, указывал Кейнс, нанимаются на работу за данную плату, даже если это означает понижение реальной заработной платы, а если понижается денежная заработная плата, это должно серьезно затронуть уровень эффективного спроса. По его мнению, политика гибкой заработной платы является бесполезной и может просто вызвать неустойчивость цен и социальные беспорядки 222. Кейнс игнорировал утверждение Пигу, что понижение цен может стимулировать потребление, поскольку оно повышает реальную ценность денежных активов: он не видел смысла в так называемом эффекте Пигу. Потребление меняется под влиянием изменения доходов, а не цен. Теорема Пигу, может быть, и окажется действительной в длительном аспекте, говорил Кейнс, но немногие доживут до этого. Дело в том, что общее снижение заработной платы сократит спрос во всем хозяйстве и не поможет преодолению депрессии.
Пигу ответил Кейнсу в резкой рецензии на "Общую теорию" 223, где заявил, что его позиция была неверно истолкована. Тем не менее он повторил свои доводы в пользу гибкой заработной платы и по существу отверг теорию определения уровня дохода на том основании, что сбережения и инвестиции практически равнозначны. Несмотря на наличие в выступлении Пигу некоторых других критических элементов, было очевидно, что он уже перешел в оборону. Между тем в экономической науке разворачивалась кейнсианская революция. Даже противники начали говорить языком Кейнса, и те, кто пытался его опровергнуть, должны были пользоваться его категориями. Когда Пигу в 1949 г. выступил в Кембридже с циклом лекций о Кейнсе, он тоже вынужден был, хотя и против желания, присоединиться к большинству 224. Но он по-прежнему утверждал, что аргументы Кейнса действительны лишь при рассмотрении проблемы в кратковременном аспекте: выяснение условий конечного равновесия потребует других орудий анализа. Пигу отказывался также трактовать экономические категории с денежной точки зрения: привычка всей жизни побуждала его переводить кейнсианские категории в "реальные" понятия 225. Уравнения Кейнса Пигу принимал с неохотой, добавляя к ним свое собственное функциональное соотношение между количеством труда и выплатами заработной платы 226. Но Пигу уже не мог отрицать силу аргументов Кейнса, и в конце концов он признал, что уменьшение занятости может быть связано со снижением ставок заработной платы 227. Бережливость уже не представлялась ему такой большой добродетелью, какой она была в классической теории 228. Хотя Пигу усиленно старался держаться за свою собственную доктрину, он должен был признать, что именно его талантливый ученик показал путь к правильному анализу экономики. В конце концов он признал: "Те из нас, кто частично не был согласен с анализом (Кейнса), испытали тем не менее на себе его влияние; и теперь очень трудно вспомнить, на каких же собственно позициях мы стояли до этого..." 229. Классическая теория в том виде, в каком она была развита и модифицирована Маршаллом и Пигу, по-видимому, зашла в тупик.
131 С о 1 i n Clark в: Spiegel, op. cit., p. 781,
132 R о у F. H a r r о d. The Life of John Maynard Keynes, New York, 1951, p. 144.
133 См. его статью "Some Aspects of Welfare Economics", American Economic Review, June, 1951, p. 287.
134 См. С. J. R a t z 1 a f f, The Theory of Free Competition, Philadelphia, 1936, pp. 181ff.
135 "Essays in Applied Economics", London, 1923, p. 23.
136 P i g о u, Alfred Marshall and Current Thought.
137 Ibid., p. 10.
138 По этому поводу см.: HI а М у i n t, op. cit.
139 Ibid., pp. 173ff.
140A. C. P i g о u. Economics of Welfare, 4th ed., London, 1932, p. 5.
141 H u t с h i s о n, op. cit., p. 284.
142 "Welfare...", p. 5.
143 Хорошее изложение основ системы Пигу можно найти в его статье: "One Way of Looking at Economics", "Essays in Economics", London, 1952, p. 66.
144 Economic Journal, 1922, перепечатано в "Readings in Price Theory", pp. 119ff.
145 Ibid., p. 132.
146 "Some Aspects of Welfare Economics", American Economic Review, June, 1951, p. 288.
147 Ibid., p. 293.
148 "Alfred Marshall and Current Thought", pp. 49ff.
149 CM. J. D. M. L i t 11 e, A Critique of Welfare Economics, London, 1950, p. 9.
150 "Economics of Welfare", p. 10.
151 Ibid., p. 31.
152 Ibid., p. 34.
153 Ibid., p. 44.
154 Ibid., p. 54.
155 Ibid., p. 85.
156Ibid., p. 96.
157 Ibid., p. 140.
158 Ibid., p. 143.
159 Ibid., p. 172. Дж. Э. Мид предлагает способ измерения расхождений с помощью отношения разности между величиной предельного общественного чистого продукта и предельными издержками фактора к предельным издержкам фактора. Это отношение Мид называет нормой расхождения (rate of divergence), которая кумулятивно нарастает по мере продвижения продукта от первоначального фактора к потребителю. См. М e a d e, Trade and Welfare, London, 1955, pp. 24ff.
160 См. Marshall, "Principles...", pp. 472ff.
161 См. обобщенное изложение этой дискуссии в книге: В. Р. В е с k w i t h, Marginal-Cost Price-Output Control, New York, 1955, pp. 45ff.
162 p i g о u, Socialism versus Capitalism, London, 1937, pp. 42ff.
163 "Marshall and Current Thought", p. 54.
164 "Socialism versus Capitalism", p. 21.
165 Ibid., p. 84.
166 "Welfare...", p. 200.
167 Ibid., p. 220.
168 Ibid., pp. 222П.
169 Marshall, "Principles...", p. 472.
170 p i g о u, Economics of Stationary States, London, 1935.
171 Ibid., p. 3.
172 Ibid., p. 6.
173 Ibid., p. 21.
174 Ibid., p. 43.
175 Ibid., p. 54.
176 Ibid., p. 72.
177 См. его книгу "Veil of Money", London, 1950.
178 "Stationary States", pp. 86ff.
179 Ibid., p. 136.
180 Ibid., p. 139.
181 Ibid., p. 147.
182 Ibid., p. 168.
183 Ibid., p. 229.
184 Ibid., p. 264.
185 p i g о u, Industrial Fluctuations, 2nd ed., London, 1929.
186 Ibid., p. 8.
187 Ibid., p. 10.
188 Ibid., p. 15.
189 Ibid., p. 26.
190 Ibid., p. 84.
191 Ibid., p.
192 Пигу не отрицал роли денежных факторов, но рассматривал их лишь как условия, на которые воздействуют первичные психологические силы. См. ibid., pp. 102-103.
193 Ibid., p. 104.
194 Ibid., p. 110.
195 Ibid., Chap. X, pp. 114ff.
196 Ibid., p. 125.
197 Ibid., p. 137.
198 Ibid., p. 180.
199 Ibid., p. 193.
200 Ibid., p. 201.
201 Ibid., p. 231. Пигу пытался применить свою психологическую теорию к экономической истории Англии после войны. См. его "Aspects of British Economic History", 1918-1925, London, 1947, pp. 169ff.
202 "Industrial Fluctuations", p. 321.
203 См. Э. X a H с e H, Экономические циклы и национальный доход, стр. 631.
204 p i g о u, Employment and Equilibrium, p. 56.
205 Недавно попытка обоснования "эффекта Пигу" была предпринята в указанной выше книге Дона Патинкина.
206 "Employment and Equilibrium", p. 222.
207 Ibid., p. 97. Ср. также Paul A.Samuelson, American Economic Review, September, 1941, p. 551.
208 "Employment and Equilibrium", p. 222.
209 См. A. P. L e r n e r, Essays in Economic Analysis, London, 1953, pp. 256-257, где дается критика взглядов Пигу на мультипликатор.
210 "Employment and Equilibrium", pp. 181ff.
211 См. "The Veil of Money", pp. l.Sff.
212 CM. "Tlie Exchange Value of Legal Tender Money", в "Essays in Applied Economics", London, 1923, p. 176.
213 Ibid., p. 178.
214 "A Study in Public Finance", 1928, 3rd ed., London, 1949, p. 6.
215Ibid., p. 43.
216 Рой ф. Харрод, напротив, встал на ту точку зрения, что предпочтительным является подход по принципу равной жертвы. Его аргументы базируются на понятии абсолютной жертвы и тезисе, что полезность предельного дохода равна тягости (disutility) предельного усилия. Из этого вытекает, что чем богаче становится человек, тем меньше труда он выполняет. Такие психологические посылки сомнительны, так что применяемая Пигу более гибкая относительная категория наименьшей совокупной жертвы остается в силе. Этот спор резюмируется в статье: E. D. F a g о n, Recent and Contemporary Theories of Progressive Taxation, Journal of Political Economy, 1938, перепечатано в "Readings in the Economics of Taxation", R. A. Musgrave and Carl S. Shoup, eds, Homewood, 1959, p. 27ff.
