Характерной особенностью современного положения экономической науки является почти единодушное согласие, достигнутое экономистами относительно теории конкурентной стоимости, которая базируется на симметрии между спросом и предложением и на предположении, что наиболее существенные причины, определяющие цену отдельных продуктов, могут быть упрощены и сгруппированы так, что они предстают в виде пары пересекающихся кривых совокупного спроса и предложения.

Это положение вещей настолько явно контрастирует с полемикой по теории ценности, характерной для политической экономии прошлого века, что можно подумать, что из этих столкновений мысли была, наконец, высечена искра последней истины. Скептики, возможно, могли бы предположить, что данное согласие существует благодаря не столько убежденности каждого, сколько равнодушию, ощущаемому большинством в наши дни в отношении теории стоимости, — равнодушию, которое находит оправдание в том, что эта теория, более чем другая часть экономической теории, потеряла свое прямое влияние на практическую политику и особенно это касается доктрин социальных изменений, которые высказывались Рикардо, а впоследствии Марксом и их оппонентами — буржуазными экономистами. Она все более и более преобразовывалась в "способ мышления, технику мышления", которая не заканчивалась какими-либо "определенными выводами, непосредственно применимыми в политике "². По существу это педагогический инструмент, что-то вроде учения классиков, и, в отличие от изучения точных наук и законов, его целями являются исключительно те тренировки мысли, ради которых интеллект едва ли склонен возбуждать страсти людей, даже университетских мужей, — вот что такое вкратце теория, в отношении которой не стоит отходить от принятой традиции. Однако, по-видимому, факт согласия остается.

В свете того согласия, которое представляет нам современная теория стоимости, существует одно неясное место, нарушающее гармонию целого. Оно представлено кривой предложения, основанной на законах возрастающей и убывающей доходности. То, что ее основы менее прочны, чем основы других частей теории, общепризнано. То, что они действительно так слабы, что неспособны поддержать бремя, накладываемое на них, подвергается сомнению, которое дремлет в подсознании многих, но которое успешно молчаливо подавляется. Время от времени кто-нибудь из неспособных больше сопротивляться давлению своих сомнений выражает их открыто; тогда, для того чтобы предотвратить скандальное распространение высказываний, его немедленно заставляют замолчать, зачастую с некоторыми уступками и частичным принятием его возражений, которые, естественно, без колебаний теория принимает во внимание. Поэтому со временем оговорки, ограничения и исключения накопились и разрушили если не всю, то несомненно большую часть теории. Если их совокупный эффект не очевиден сразу, то это лишь потому, что они разбросаны по многочисленным сноскам и статьям и не воспринимаются как некоторое единство.

Цель этой статьи состоит не в том, чтобы добавить что-либо к этой груде, мы хотим попытаться согласовать определенные положения, отделяя то, что еще живо, от того, что мертво в концепции кривой предложения и ее влияния на определение конкурентной цены.

Сегодня законы доходности приобретают особую важность благодаря той роли, которую они играют в изучении проблемы стоимости. Но, естественно, они намного старше, чем теория стоимости, в которой они применяются, и совершенно очевидно из векового "возраста" и их первоначального использования, что они унаследовали как свой авторитет, так и слабости в их современном употреблении. Мы склонны воспринять законы доходности как должное, потому что перед нашими глазами огромные и неоспоримые услуги, предоставленные ими, когда они выполняют свою старую функцию, и мы обычно не спрашиваем себя, может ли новое вино по-прежнему храниться в старых бочках.

Закон убывающей доходности долгое время ассоциировался главным образом с проблемой ренты, и с этой точки зрения данный закон, сформулированный классиками экономической теории относительно земли, был вполне адекватен. Было совершенно очевидно, что его действие находится под влиянием не только ренты, но также издержек на продукт; но этому не придают особого значения, как причине изменения относительных цен отдельных произведенных товаров, потому что действие уменьшающейся доходности увеличивало в равной степени издержки на все товары. Это положение осталось верным, даже когда английские экономисты-классики применили закон к производству зерна, ибо как показал Маршал, термин "зерно" использовался ими для обозначения сельскохозяйственной продукции вообще, (см. Principles, VI. i. 2, примечание).

Место, занимаемое в классической экономической теории законом возрастающей доходности, было гораздо менее заметным, так как он рассматривался лишь в контексте разделения труда и таким образом скорее как результат общего экономического прогресса, чем увеличения масштаба производства.

Результатом было то, что в первоначальных законах доходности основополагающая идея функциональной связи между издержками и количеством произведенного не получила должного места; это явствует из факта, что она была представлена в теории экономистов-классиков намного менее отчетливо, чем связь между спросом и ценой спроса.

Эволюция, которая придала особое значение этому аспекту законов доходности, является сравнительно недавней. В то же самое время новые тенденции переместили оба закона с позиций, которые, согласно традиционному делению политической экономии, они занимали, один под заголовком "распределение", а другой под заголовком "производство", и поместили их в раздел "меновая стоимость"; там их соединили в единый "закон непропорциональной доходности", от них произошел закон предложения на рынке, который может быть согласован с соответствующим законом спроса; на равноденствии этих двух противоположных сил основывается современная теория стоимости.

Для того чтобы достичь этого результата, потребовалось введение определенных изменений в форму этих двух законов. В незначительной степени это касалось закона убывающей доходности, который требовал только обобщения из частного случая земли на любой случай, в котором присутствует фиксированное количество фактора производства. Закон возрастающей доходности, однако, должен был подвергнуться значительно более радикальной трансформации: роль, которую играло в нем разделение труда, была существенно урезана и теперь сведена к случаю независимых вспомогательных предприятий, появляющихся при росте производства в отрасли; тогда как соображение о роли большего внутреннего разделения труда, которое представлялось возможным благодаря увеличению размеров отдельных фирм, было полностью отвергнуто как несовместимое с условиями конкуренции. С другой стороны, роли "внешней экономии" придавалось все большее и большее значение — т.е. выгоде, извлекаемой отдельными производителями из роста не их собственного предприятия, а отрасли в целом.

Даже в их настоящей форме эти два закона сохранили свою специфику, происходящую из сил различной природы. Такая разнородность не является непреодолимым препятствием, когда пытаются согласовать эти законы и применить их совместно к проблемам, относящимся главным образом не к причинам, а к следствиям различий в издержках, что влечет за собой новую трудность, когда пытаются классифицировать различные отрасли по принадлежности к той или иной категории. Природа этих двух законов такова, что, чем шире определение, которое мы приняли для "отрасли", то тем более полно она включает все предприятия, которые используют данный фактор производства, как, например, сельское хозяйство или металлургическая промышленность, — тем более вероятно будет то, что силы, которые способствуют убывающей доходности, будут играть важную роль в ней; чем более узко это определение — чем более сходные берутся предприятия, которые производят данный тип потребительского товара, как, например, фрукты или гвозди — тем больше будет вероятность, что силы, которые содействуют возрастающей доходности, будут доминировать в них. В своих проявлениях эта трудность параллельна той, которая, как хорошо известно, возникает из рассмотрения составляющей времени, посредством чего чем короче период, учитываемый для приспособительной реакции, тем больше вероятность уменьшающейся доходности, тогда как чем длиннее этот период, тем больше вероятность возрастающей доходности.

Действительно серьезные трудности делаются очевидными, когда рассматривается, в какой степени кривые предложения, основанные на законах доходности, удовлетворяют условиям, необходимым для их использования в изучении равновесной стоимости одного товара, произведенного в условиях конкуренции. Эта точка зрения предполагает, что условия производства и спрос на товар могут быть рассмотрены при условии незначительных изменений, как практически независимые, и относительно друг друга и относительно предложения и спроса всех других товаров. Хорошо известно, что такое допущение не было бы лишено законности, поскольку независимость не может быть абсолютно совершенной, так как, в действительности, этого не может быть никогда; на незначительную степень взаимной зависимости можно не обращать внимания без ущерба, если это применяется к множеству мелких единиц, как было бы в случае, если эффект вариации в отрасли (например, увеличение издержек), которую мы предполагаем выделить, частично влиял бы на цену продукции других отраслей, а этот последний эффект оказал бы влияние на спрос на продукцию первой отрасли. Но, конечно, это совсем другой вопрос, и предположение становится незаконным, когда вариация в количестве, произведенном рассматриваемой отраслью, вызывает прямое влияние, воздействующее не только на ее собственные издержки, но и также на издержки других отраслей; в таком случае условия "частичного равновесия", которые подразумевались при изолированном рассмотрении, нарушаются, и оно становится более невозможным без противоречия, без того, чтобы пренебречь второстепенными эффектами.

Это, к несчастью, случается и приводит к тому, что применение законов доходности терпит крах в подавляющем большинстве случаев. Что касается убывающей доходности, в действительности, если в производстве конкретного товара используется значительная часть фактора, общее количество которого постоянно или может быть увеличено только в большей мере; чем пропорциональные издержки, незначительное увеличение производства этого товара неизбежно повлечет за собой необходимость более интенсивного использования данного фактора, а это повлияет, таким же образом, на издержки данного товара и издержки других товаров, в производство которых входит этот фактор; и поскольку товары, в производство которых входит общий определенный фактор, являются часто, в определенной мере, заместителями друг друга (например, различные виды сельскохозяйственной продукции), изменение в их цене не произойдет без ощутимых воздействий на спрос в связанной отрасли. Если затем мы возьмем отрасль, которая использует только малую часть этого "постоянного фактора" (что является более подходящим для изучения частичного равновесия отдельной отрасли), мы находим, что (незначительное) увеличение ее производства, как правило, сопровождается гораздо большим отвлечением "предельных приращений" этого постоянного фактора из других отраслей, чем усилением его собственного использования; таким образом возрастание издержек будет фактически незначительным, и так или иначе это все еще будет воздействовать в той же степени на все отрасли данной группы. Исключая эти случаи и исключая — если мы будем рассматривать с точки зрения длительных периодов — многочисленные случаи, в которых количество средств производства можно рассматривать как только временно фиксированное, по отношению к неожидаемому спросу: очень немногое остается: внушительная структура убывающей доходности имеется в наличии только для изучения того небольшого класса товаров, в производстве которого используется весь фактор производства. Здесь, конечно, под "товаром" понимается объект, для которого можно построить, или, по крайней мере, представить себе, график спроса, который был бы довольно однородным и независимым от состояния предложения, и не заключал бы в себе, как часто предполагается, собрание разных продуктов, таких, как сельскохозяйственные продукты или скобяные товары.

Очевидно, не случайно, что, несмотря на абсолютно различную природу двух законов доходности, те же самые трудности в почти идентичной форме возникают в отношении возрастающей доходности. Здесь мы снова находим, что на самом деле экономия, обусловленная ростом масштаба производства, не соответствует требованиям кривой предложения: ее поле действий или шире, или более ограниченно, чем бы требовалось. С одной стороны, снижение издержек, обусловленное "той внешней, экономией, которая является результатом общего прогресса состояния отрасли" и к которому обращается Маршалл (Principles, V. xi. 1), конечно, должно игнорироваться, так как оно несомненно несовместимо с условиями частичного равновесия товара. С другой стороны, снижение издержек, связанное с ростом масштаба производства фирмы и возникшее в результате внутренней экономии или из-за возможности распределения накладных расходов на большее количество единиц продукции, должно быть отброшено, как несовместимое с условиями конкуренции. Единственная экономия, которая могла бы быть принята во внимание, была бы такой, которая занимает промежуточное положение между этими двумя крайними позициями; но она находится как раз в той середине, которая никогда или почти никогда не может быть найдена. Эта экономия, которая является внешней с точки зрения отдельной фирмы, но внутренней относительно отрасли в целом, составляет именно тот класс, с которым встречаются наиболее редко. Как говорил Маршалл в работе, в которой он намеревался подойти вплотную к современным условиям отрасли, "экономия, обусловленная ростом масштаба производства, редко может быть размещена точно в какой-либо одной отрасли: она в большей мере привязана к группам, часто большим группам, взаимосвязанных отраслей"³. В любом случае, поскольку внешняя экономия данного вида существует, невероятно, что она вызывается незначительным увеличением производства. Таким образом оказывается, что кривые предложения, показывающие снижающиеся издержки, не могут встретиться более часто, чем их обратное изменение.

График предложения с переменными издержками на единицу продукции, будучи зажат в таких ограниченных пределах, не может отвечать общей концепции, применимой к обычным отраслям; он может оказаться полезным инструментом только для таких исключительных отраслей, которые могут достаточно удовлетворять его условиям. Как правило, издержки производства товаров, произведенных при конкуренции — так как мы не можем рассмотреть причины, которые могут их повышать или снижать, — должны быть рассмотрены как константа относительно незначительных изменений в количестве произведенного⁴. И поэтому простой путь решения проблемы конкурентной стоимости — давняя и ныне устаревшая теория, которая делает его зависимым от издержек производства появляется исключительно для того, чтобы обеспечить ему наиболее приемлемую почву.

Это первое приближение является столь же важным, сколь и полезным: оно придает особое значение фундаментальному фактору, а именно преобладающему влиянию издержек производства в определении нормальной стоимости товаров, и в то же самое время оно не вводит нас в заблуждение, когда мы желаем изучить более подробно условия, при которых имеет место обмен в частных случаях, ибо оно не скрывает от нас того факта, что мы не можем найти элементы, требуемые для этой цели в рамках его допущений.

Когда мы приступаем к дальнейшему приближению, придерживаясь пути свободной конкуренции, сложности возникают не последовательно, одна за другой, что было бы удобно; они возникают одновременно. Если рассматривается убывающая доходность, происходящая от "постоянного фактора", становится необходимым расширить поле исследования с тем, чтобы изучить условия совместного равновесия в многочисленных отраслях: хорошо известная концепция, сложность которой, однако, исключает ее плодотворность, по крайней мере при текущем состоянии наших знаний, не позволяющем применить даже намного более простые схемы к изучению реальных условий. Если мы переходим к внешней экономии, мы оказываемся перед лицом того же самого препятствия, а также невозможности ограничения обстоятельств в пределах статических условий, из которых происходит экономия.

Необходимо, следовательно, отказаться от пути свободной конкуренции и повернуть в противоположном направлении, а именно, к монополии. Здесь мы находим хорошо разработанную теорию, в которой изменения издержек связаны с изменениями в размерах индивидуального предприятия и играют важную роль. Конечно, когда мы располагаем теориями относительно двух крайних случаев монополии и конкуренции, требуемыми для того, чтобы предпринять изучение реальных условий в различных отраслях, нас предупреждают, что конкретные условия, как правило, не соответствуют точно одному или другому положению, а разбросаны по всей промежуточной области, и природа отрасли будет все более приближаться к монополистической или конкурентной системе, в соответствии с ее конкретными обстоятельствами, такими как становится ли количество автономных предприятий в отрасли больше или меньше, связаны они или нет частными соглашениями и так далее. Таким образом нас заставляют поверить, что, когда производство находится в руках большого количества предприятий, полностью независимых друг от друга, в отношении управления могут быть применены положения, присущие конкуренции, даже если рынок, на котором обмениваются товары, не является абсолютно совершенным, так как его несовершенства обычно образованы отклонениями, которые могут либо задерживать, либо модифицировать влияние действующих активных сил конкуренции, но которые позднее в конечном счете в значительной степени преуспевают в преодолении этих отклонений. Этот взгляд является по существу неприемлемым. Многие из препятствий, которые ослабляют то единство рынка, которое является существенным условием конкуренции, не составляют природу "разногласия", а сами являются действующими силами, которые производят перманентные и даже кумулятивные эффекты. Они часто достаточно стабильны, что делает возможным рассматривать их в качестве объекта анализа, основанного на статических предположениях.

Из этих эффектов два тесно взаимосвязанных между собой представляют особую важность, потому что они должны встречаться чрезвычайно часто в тех отраслях, в которых конкурентные условия преобладают; а также они представляют особый интерес, потому что определяют соотношения между некоторыми наиболее характерными чертами теоретической концепции конкуренции и показывают, как редко эти условия реализуются в их целостности, а также каким образом незначительное отклонение от них бывает достаточным, чтобы представить то состояние, в котором равновесие становится чрезвычайно похожим на то, что свойственно монополии. Эти две точки, в которых теория конкуренции радикально расходится с реальным положением вещей, в наиболее общем виде сводятся к следующему: во-первых, идея, что конкурирующий производитель не может сознательно воздействовать на рыночные цены и что он может поэтому рассматривать их как неизменные, каково бы ни было количество товаров, которое он может лично выбросить на рынок; во-вторых, идея, что конкурирующий производитель обычно неизбежно работает в условиях индивидуальных возрастающих издержек.

Ежедневный опыт показывает, что очень большое число предприятий — и большинство тех, которые производят потребительские товары, — работают в условиях снижающихся индивидуальных издержек. Почти любой производитель таких товаров, если бы он мог положиться на рынок, на котором он продает свою продукцию, готовую быть приобретенной в любом количестве с его стороны по текущей цене, без каких-либо затруднений, за исключением ее производства, чрезвычайно расширил бы свое дело. Нелегко во времена нормальной деятельности найти предприятие, которое систематически ограничивает свой собственный выпуск до величины меньшей, чем тот объем, который можно было бы продать по текущей цене, и которая в то же самое время защищен конкуренцией от роста этой цены. Бизнесмены, полагающие, что находятся в конкурентных условиях, считают абсурдным утверждение, что предел их производства должен определяться внешними для их фирмы условиями производства, которые не позволяют выпускать большее количество продукции без увеличения издержек. Основное препятствие, которое они должны преодолеть, когда хотят постепенно увеличить свое производство, находится не в области издержек производства, которые, на самом деле, как правило, благоприятствуют им в этом направлении, а в трудности продажи большего количества товаров без уменьшения цены или без неизбежного столкновения с увеличивающимися затратами на реализацию. Эта необходимость снижения цен для того, чтобы продать большее количество своей собственной продукции, является отражением нисходящей кривой спроса, с той лишь разницей, что вместо отношения к товару в целом, каким бы ни было его происхождение, она относится только к товарам, произведенным конкретной фирмой; а затраты на реализацию, необходимые для расширения ее рынка, являются попросту дорогостоящими усилиями (в форме рекламы, коммивояжеров, льгот покупателям и т. д.), чтобы увеличить готовность рынка покупать у них — т.е. искусственно поднять кривую спроса.

Этот метод рассмотрения вопроса представляется наиболее естественным и соответствующим подлинной сущности вещей. Без сомнения, можно, с формальной точки зрения, изменить эти отношения и рассматривать каждого покупателя как совершенно безразличного в своем выборе между производителями при условии, что последние, для того чтобы приблизиться к потребителю, готовы нести расходы на реализацию, значительно изменяющиеся в различных случаях, и включать эти увеличившиеся рыночные расходы в издержки производства фирмы. Таким образом, увеличивающиеся индивидуальные издержки могут быть получены в любом желаемом размере и совершенном рынке, на котором существует неограниченный спрос при текущих ценах на продукцию каждого производителя. Но вопрос распределения затрат по реализации не может быть решен только с формальной точки зрения, с этих позиций два метода равнозначны; этот вопрос не может быть решен в соответствии с тем фактом, что эти расходы действительно оплачены покупателем или продавцом, так как это не влияет на их распространение или, во всяком случае, их воздействие. Представляется важным выяснить, как различные силы в своем действии могут быть сгруппированы в наиболее однородные группы так, чтобы влияние каждой из них на равновесие, проистекающее из их взаимного противодействия, могло бы быть без труда оценено. С этой точки зрения второй из упомянутых методов должен быть отвергнут, поскольку он полностью скрывает воздействия и обстоятельства, из которых проистекают затраты по реализации и вызывают нарушение единства рынка. Этот метод вводит в заблуждение, более того, привычный и хорошо определенный смысл выражения "издержки производства" он делает зависимым от элементов совершенно внешних к условиям, при которых осуществляется производство на данном предприятии. Поэтому этот путь представляет в ложном свете способ протекания реального процесса определения цены и количества товара производимого каждым предприятием.

Все это заставляет нас вернуться к первой точке зрения, позволяющей правильно определить меру важности основного препятствия, мешающего свободной игре конкуренции, даже если оно представляется доминирующим, и которое в то же самое время делает возможным стабильное равновесие, даже когда кривая предложения продуктов каждой отдельной фирмы снижается — т.е. отсутствует безразличие со стороны покупателей товаров к различным производителям. Причины предпочтения, проявляемого любой группой покупателей по отношению к отдельной фирме, имеют самую разнообразную природу, и могут объясняться различными факторами: от старой привычки, личного знакомства, уверенности в качестве продукта, близости расположения, знаний особых требований и возможности получения кредита до репутации торговой марки, знака или имени с большими традициями, или таких особых характеристик, как форма или дизайн продукта — независимо от того, для удовлетворения каких нужд предназначен товар — все они основаны на его отличии от продуктов других фирм. Эти и многие другие возможные причины для предпочтения имеют общее в том, что они выражаются в готовности (которая часто может быть продиктована необходимостью) со стороны группы покупателей — постоянных клиентов фирмы, готовых, если необходимо, переплатить, чтобы получать товары от конкретной фирмы, чем от любой другой.

Когда каждая из фирм, производящих какой-либо товар, находится в таком положении, общий рынок этого товара подразделяется на серию отдельных рынков. Любая фирма, которая пытается выйти за пределы своего собственного рынка посредством захвата рынков конкурентов, должна нести большие рыночные расходы для того, чтобы преодолеть барьеры, которыми окружены рынки конкурентов; но, с другой стороны, внутри своего собственного рынка и под защитой своих собственных барьеров каждый обладает привилегированным положением, посредством чего получает выгоды, которые — если не по объему, так по крайней мере по своей природе — равнозначны тем, которыми владеет обычный монополист.

Нет необходимости заострять внимание на привычной концепции монополии для того чтобы приспособить под нее этот случай. В нем мы фактически находим, что большинство условий, которые влияют на силу монополиста (такие, как владение уникальными природными ресурсами, юридические привилегии, контроль за большей или меньшей частью общего выпуска, существование конкурирующих товаров и т.д.), проявляют свое воздействие по существу через действие эластичности спроса на монопольные товары. Каковы бы ни были причины, эта является единственным решающим фактором в оценке степени независимости, которую монополист выражает в фиксированных ценах: чем меньше эластичность спроса на его продукт, тем большей властью на рынке он обладает. Крайний случай, который правильно будет назвать "абсолютная монополия", есть тот, при котором эластичность спроса на продукт фирмы равна единице⁵; в этом случае, однако, часто монополист поднимает свои цены, суммы, периодически затрачиваемые на покупку его товаров, даже частично не отвлекаются из других каналов затрат, и на его ценовую политику вообще не будет влиять опасение конкуренции со стороны других источников предложения. Как только эта эластичность увеличивается, конкуренция начинает становиться чувствительнее и неизменно делается более значительной, в то время как эластичность растет. Это происходит до бесконечной эластичности спроса на продукт отдельного предприятия, соответствующей состоянию совершенной конкуренции. В промежуточных случаях значение умеренной эластичности предложения заключается в том, что, хотя монополист имеет определенную свободу в установлении своих цен, всякий раз, когда он увеличивает их, его покидает часть покупателей, которые предпочитают тратить свои деньги каким-то другим образом. Это имеет небольшое значение для монополиста, если покупатели расходуют их на покупку товаров, сильно отличающихся от его собственных, или товаров идентичных, но предлагаемых другими производителями, которые не увеличили свою цену; в том и другом случае он должен подвергнуться — может быть, в незначительной степени — реальной конкуренции со стороны таких товаров, поскольку совершенно точно существует возможность их покупки, что приводит покупателей к постепенному отказу от использования его продукта, так как он увеличил цену. Прямые воздействия таким образом равнозначны, освобождаются ли суммы в результате увеличения цены предприятием, расходуемые на большое количество различных товаров, или они заняты преимущественно в покупке одного или нескольких конкурирующих товаров, которые более или менее пригодны для покупателей, так происходит в случае предприятия, которое, несмотря на то что контролирует только малую часть общего производства товара, имеет выгоду от обладания отдельным своим собственным рынком. Но косвенные воздействия в этих двух случаях существенно различны.

Метод, указанный Маршаллом относительно изделий, предназначенных для индивидуальных вкусов, применим для изучения этого последнего случая. "Когда рассматривается индивидуальный производитель", — пишет он, — "мы должны соединить его кривую предложения не с кривой совокупного спроса на его товар на обширном рынке, а с кривой индивидуального спроса его собственного частного рынка" (Principle, V. xii. 2). Если мы расширяем этот метод до тех отраслей, в которых каждая фирма имеет более или менее отдельный рынок, мы не должны ограничивать его использование случаями, когда мы рассматриваем индивидуального производителя, но должны придерживаться его и тогда, когда рассматриваем способ, которым достигается равновесие в отрасли в целом; при этом ясно, что такие индивидуальные кривые ни коим образом не могут быть соединены с тем, чтобы сформировать единую пару кривых общего спроса и предложения. Упомянутый метод очень похож на тот, что рассматривался в случаях обычной монополии, и в обоих случаях, фактически, индивидуальный производитель устанавливает свою продажную цену хорошо известным методом, который делает максимально возможными его монопольный доход или его прибыли.

Специфика случая фирмы, которая не обладает реальной монополией, а только имеет отдельный рынок, заключается в том, что в графике спроса на товары, произведенные ею, возможные покупатели входят в нисходящую очередь согласно цене, которую каждый из них готов заплатить, предпочитая это тому, чтобы обходиться полностью без данных товаров или покупать их у какого-либо другого производителя. Нужно сказать, что в состав таких цен спроса входят два элемента: цена, по которой товары могут быть куплены у тех производителей, которые, в порядке покупательского предпочтения, немедленно следуют за рассматриваемым производителем, и денежная мера стоимости (количество, которое может быть положительным или отрицательным), которой покупатель оценивает свое предпочтение продуктов данной фирмы.

Для удобства в дискуссии можно допустить, что первоначально в отрасли промышленности, в которой подобные условия преобладают, каждый производитель продает по цене, лишь покрывающей его издержки. Личный интерес каждого производителя будет побуждать его быстро увеличивать цену с тем, чтобы получить максимальную прибыль. Но по мере того, как эта практика распространяется по отрасли, будут модифицироваться различные графики спроса; ибо, в то время как каждый покупатель находит, что цены заменителей, на которые он мог рассчитывать, увеличиваются, он будет склоняться заплатить более высокую цену за продукты фирмы, клиентом которой является. Так что даже перед первым увеличением цены, фактически осуществленным, будут созданы условия, которые смогут позволить каждому из предприятий произвести дальнейшее увеличение — и так далее. Естественно этот процесс быстро достигает своего предела. Часть покупателей, теряемых фирмой всякий раз, когда она поднимает свои цены, прибегает к помощи других поставщиков и возвращается к ней обратно, когда другие производители также поднимают свои цены; но часть их полностью отказывается от покупки этих товаров и уходит с рынка. Таким образом, каждая фирма имеет два класса предельных покупателей — тех, кто находятся в стороне только от ее собственной индивидуальной точки зрения и устанавливают предел превышения своих цен над господствующими ценами, и тех, кто находятся в стороне от точки зрения общего рынка и устанавливают предел для общего поднятия цен на продукт.

Конечно возможно, что общий подъем цен на продукт может повлиять на условия спроса и предложения определенных фирм и сделать выгодным для них снизить свои цены, а не чем согласоваться с подъемом. Но в отрасли, которая достигла определенной степени стабильности в своей общей структуре, в отношении методов производства, количества предприятий, составляющих ее, и ее коммерческой клиентуры — касательно которых статические допущения более обоснованы — эта альтернатива имеет намного меньшую вероятность быть принятой, чем ее противоположность. Во-первых, она подразумевает большую эластичность спроса на продукты индивидуального бизнеса и быстро снижающиеся издержки на них — надо сказать, положения вещей почти неизбежного, незамедлительным результатом которого является полная монополизация, и которое, следовательно, едва ли может быть обнаружено в отрасли, где обычно действует некоторое количество независимых фирм. Во-вторых, силы, заставляющие производителей поднимать цены, являются намного более действенными, чем те, которые вынуждают снижать их; это происходит не только из-за опасения, которое каждый продавец имеет относительно порчи своего рынка, но главным образом потому что увеличение прибыли, обеспеченное посредством снижения цены, достигается за счет конкурирующих фирм, и в результате конкуренция заставляет их предпринимать такие оборонительные меры, которые могут подвергнуть опасности получение больших прибылей. Увеличение прибыли, получаемое посредством подъема цен, не только не вредит конкурентам, но приносит им положительный прирост дохода, и поэтому это увеличение может рассматриваться как приобретенное на более длительный срок. Следовательно любое предприятие, когда оно встречается лицом к лицу с двумя возможностями увеличения своих прибылей — путем поднятия продажных цен или путем их снижения, в большинстве случаев выберет первую альтернативу, за исключением разве что, случая, когда дополнительные прибыли, ожидаемые от второго варианта, значительно больше.

Эти же причины могут быть полезны для рассеивания сомнения, которое на первый взгляд могло возникнуть в случае, рассмотренном ранее. Равновесие может быть неопределимым, как обычно считается в аналогичном случае монополии со сложной структурой. Во-первых, даже в этом случае, отмечал Эджуорт, "степень неопределенности уменьшается с сокращением степени корреляции между товарами", производимыми разными монополистами ⁶; т.е., в нашем случае, с уменьшением эластичности спроса на продукты отдельной фирмы это ограничение, эффективность которого становится большей по отношению к скорости уменьшения индивидуальных издержек по мере того, как увеличение количества произведенного товара становится меньше. Оба эти условия, как было сказано, обычно присутствуют в значительной степени в рассматриваемом нами случае. Более того, неопределенность равновесия в случае монополии со сложной структурой обязательно зависит от предположения, что в любой момент времени каждый из монополистов в равной степени склонен или поднять или снизить свою цену, смотря по тому, насколько один или другой вариант может удовлетворять его требованиям наилучшим образом с точки зрения непосредственного выигрыша — допущение, которое, по крайней мере в нашем случае, как мы говорили, не оправдано⁷.

Тот вывод, что равновесие в общем случае может быть определено, не означает, что могут быть сделаны обобщенные утверждения в отношении цены, соответствующей этому равновесию; она может различаться в случае каждого предприятия и зависеть в большой степени от специфических условий, влияющих на нее.

Единственный случай, в котором можно было бы говорить об абстрактной общей цене, касался бы той отрасли, в которой производственная организация разных предприятий была бы однообразной и в которой их индивидуальные рынки были бы похожими с точки зрения преданности покупателей. В этом случае, как можно легко увидеть, общая цена продукта, благодаря независимым действиям некоторого количества фирм, каждая из которых побуждается только своими индивидуальными интересами, стремилась бы достичь того же самого уровня как тот, который был бы установлен единственным монополистическим объединением в соответствии с обычными принципами монополии. Этот результат, далекий от обусловленности наличием почти полной изоляции индивидуальных рынков, требует только очень слабой степени предпочтения для отдельной фирмы в каждой из групп покупателей. Сам по себе этот случай не является важным, потому что крайне маловероятно, что такое единообразие могло бы быть действительно найдено; но он представляет тенденцию, которая превалирует даже в реальных случаях, где положение различных предприятий отличается друг от друга, посредством чего кумулятивное воздействие незначительных помех на конкуренцию влияет на цены, которые приближаются к характерным для монополии.

Следует заметить, что ранее мы пренебрегали возможным воздействием, производимым конкуренцией новых фирм, привлеченных в отрасль, условия которой допускают получение высокой монопольной прибыли. Это выглядело оправданным, во-первых, потому, что вхождение новых участников рынка зачастую затрудняется большими затратами, необходимыми для установления связи в отрасли, в которой существующие фирмы имеют прочную признанную репутацию — затраты, которые часто могут превышать размер достижимых прибылей; во-вторых, этот элемент может приобрести важность только, когда прибыли монополии в отрасли значительно превышают нормальный уровень прибыли в отрасли вообще, которые, однако, не препятствуют определению цены вплоть до указанной точки.

Могло бы показаться, кроме того, что значение рыночных трудностей, как предела развитию производительной единицы переоценено по сравнению с воздействием в том же самом направлении, оказываемым более чем пропорциональным увеличением издержек, которые фирма иногда должна нести для того, чтобы обеспечить себя дополнительными требуемыми средствами производства, но, как правило, получается, что такое увеличение издержек будет следствием, а не определяющей причиной рыночных условий, которые делают необходимым или желательным для фирмы ограничение ее производства.

Таким образом, ограниченный кредит многих фирм, который позволяет любой из них получить лишь ограниченную сумму капитала по текущей ставке процента, часто является прямым следствием знания, что данная фирма неспособна расширить свои продажи за пределы своего собственного индивидуального рынка без несения тяжелых рыночных расходов. Если бы было известно, что фирма, которая в состоянии производить большее количество товаров при меньших издержках, также имеет возможность без препятствий продать их по фиксированной цене, такая фирма могла бы не столкнуться с преградой на свободном рынке капитала. Но с другой стороны, если банкир или собственник земли, на которой фирма намеревается расширять свои собственные производственные мощности, или любой другой поставщик средств производства фирмы, находится в привилегированном положении по отношению к с ней, он конечно может требовать с нее цену выше, чем текущая цена его предложения, но эта возможность по-прежнему будет прямым следствием того факта, что такая фирма, в свою очередь находящаяся в привилегированном положении относительно своего индивидуального рынка, также продает свою продукцию по ценам, превышающим издержки. В таких случаях бывает, что часть ее монопольной прибыли изымается, впрочем ее издержки не возрастают.

Но это представляет собой прежде всего процесс распространения прибылей по всем стадиям производства и процесса формирования нормального уровня прибылей во всех отраслях промышленности страны. Их воздействие на формирование цен отдельных товаров является относительно несущественным, и их рассмотрение поэтому выходит за рамки данной статьи.