Экономические институты капитализма бесконечно разнообразны. Хотя в настоящей книге были рассмотрены некоторые наиболее важные из, них, многие другие остались неупомянутыми и совсем незначительному числу этих институтов была дана научная оценка.

Если оставить в стороне проблему огромного многообразия экономических институтов капитализма, то следует отметить, что те из них, которые были рассмотрены в предыдущих главах, обнаруживают немало общих черт. Действительно, многие аспекты вертикальной интеграции, вертикальных рыночных ограничений, организации работы, профсоюзной организации, современной корпорации (включая ее конгломератную и транснациональную разновидности), корпоративного управления, государственного регулирования и значительная часть антимонопольных процедур являются не чем иным, как вариациями на одну и ту же тему. Успешное изучение всех названных феноменов возможно на основе единой концепции контрактных отношений, одновременно учитывающей факторы технологий, цен и механизмов управления. Это обнадеживает исследователя, поскольку повторяемость некоторых принципов хозяйствования укрепляет его веру в функциональность используемой им аргументации, которая в противном случае специально разрабатывалась бы для каждого конкретного сюжета.

Однако деятельность рассматриваемых экономических институтов не во всем идентична. Другие принципы их функционирования еще предстоит выявить. Тем не менее я полагаю; что общая микроаналитическая стратегия исследования, использованная в данной работе, будет применима и во всех иных случаях. Это предполагает признание трансакции базовой единицей анализа, определение основных характеристик трансакций и дифференцированной "состыковки" экономических институтов (систем стимулирования, механизмов контроля, структур управления контрактными отношениями).

В разделе 1 изложен краткий обзор экономической теории трансакционных издержек. В разделах 2—4 представлены некоторые вопросы экономической, юридической и организационной наук, требующие дальнейшего изучения. Затем следует постскриптум.

Джон Р. Хикс уведомляет о том, что поскольку экономическая наука изучает меняющийся мир, то "теория, верно разъясняющая положение вещей на данный момент времени, может в другой раз неправильно истолковать положение дел. [Соответственно]... не существует экономической теории, которая бы всегда служила нам универсальным аппаратом для объяснения всех аспектов реальности... Мы можем [однажды] отвергнуть используемые нами сегодня теории не потому, что они неверны, а потому, что они перестанут быть адекватными задачам анализа действительности" (Hicks, 1976, р. 208). К середине 1960-х гг., а возможно и раньше, изменения в мире бизнеса, на которые ссылается Хикс, привели к возникновению двух типов проблем в развитии традиционной экономической теории.

Один из них был связан с излишествами государственного экономического регулирования¹. В 1966 г. Джастис Стюарт отметил: "Единственный известный мне пример последовательности государственной политики состоит в том, что судебные процессы по поводу нарушения в ходе слияний положений статьи 7 закона Клейтона всегда выигрываются государством"². Хотя имевшие место в 1960-х гг. излишества как антимонопольной политики, так и вообще государственного регулирования ныне в целом устранены, границы государственной экономической политики были затем расширены. Этому способствовали господствовавшие в обществе оптимистические убеждения в том, что "самые неразрешимые проблемы не смогут устоять, если за них решительно возьмутся умные, преданные делу люди" (Morris, 1980, р. 23). В рамках сравнительного институционального подхода допускается наличие и делается попытка оценки всех возможных проявлений "несостоятельности" любого хозяйственного механизма. Этим духом пронизана и теория трансакци-онных издержек.

Количество проблем в развитии экономической науки увеличивалось также по причине нарастания несоответствия между чистой теорией и прикладными исследованиями. Джордж Фейуэл, цитируя высказывания Мишио Моришимы, следующим образом обобщает его точку зрения по данному вопросу:

Строго говоря, некоторые ученые подвергли бы сомнению правильность суждения Моришимы о том, что экономисты-теоретики "предпринимают серьезные усилия в направлении институционализации экономической науки в смысле замедления ее математизации и использования в развитии экономической теории знаний в области экономических организаций, структуры отраслей и экономической истории"³. Тем не менее все больше ученых признают, что лучший баланс между теоретическими построениями и их практической значимостью может быть достигнут в результате более полного учета роли экономических институтов⁴. Теория трансакционных издержек носит ярко выраженный институциональный характер. Тем не менее она сохраняет приверженность учету фактора преднамеренной рациональности экономического поведения и приветствует тенденцию к росту формализации экономического анализа. Представляется, что она в значительной мере соответствует критериям того исследовательского подхода, о необходимости которого размышлял Моришима.

Теория трансакционных издержек представляет собой сравнительный институциональный подход к изучению экономической организации, в котором трансакция выступает в роли базовой единицы анализа. По своей природе эта теория междисциплинарна и предполагает рассмотрение вопросов, традиционно относившихся к ведению экономической, юридической и организационной наук. Спектр изучаемых ею проблем и возможностей ее использования в прикладных исследованиях относительно широк. Фактически любое экономическое или иное отношение, которое реализуется посредством контракта или может пониматься как элемент контрактного процесса, может быть успешно исследовано на основе теории трансакционных издержек. Большинство формальных контрактных отношений соответствуют этой логике, как, впрочем, и многие подразумеваемые контрактные отношения.

По сравнению с другими подходами к экономической организации теория трансакционных издержек: 1) более микроаналитична; 2) больше внимания уделяет своим поведенческим предпосылкам; 3) вводит в сферу исследований и развивает идею об экономической важности специфичности активов; 4) в большей степени полагается на сравнительный институциональный анализ; 5) рассматривает фирму как структуру управления трансакциями, а не как производственную функцию; 6) придает большее значение ex post институтам контрактных отношений, уделяя особое внимание механизму частного (в отличие от судебного) порядка улаживания конфликтов. Применение данной методологии изучения экономической организации позволяет получить многочисленные опровергающие традиционные взгляды прикладные результаты.

Как уже указывалось, экономическая теория трансакционных издержек исходит из отвергаемое многими предпосылки о том, что разнообразие организационных форм возникает прежде всего в целях минимизации транс-акционных издержек. Этот подход следует отличать не только от технократического подхода к экономической организации, но также и от подходов, основанных на концепции власти и потому приписывающих нестандартным формам организации преследование монопольных целей или классовых интересов. Строго говоря, иногда разнообразие организационных форм одновременно преследует несколько целей. Однако при этом не следует считать, что все объяснения являются одинаково верными. Полагая, что альтернативные концепции следует оценивать с точки зрения возможности получения на их основе опровергающих традиционные взгляды выводов, трансакци-онную теорию надо оценивать по тому же критерию. Стратегия получения подобных выводов, повторяемая так или иначе на протяжении всей книги, состоит в следующем: трансакции, различающиеся по своим атрибутам, закрепляются за структурами управления, разнящимися по своим административным расходам и компетенции, стремясь при этом к достижению дифференцированности (в основном с точки зрения минимизации трансакционных издержек) такой "подстройки".

Различаются два типа трансакционных издержек: ех ante и ex post. К издержкам типа ex ante относятся затраты на составление проекта соглашения и проведение переговоров по нему. Они изменяются в зависимости от дизайна предлагаемого для производства товара или услуги. Издержки типа ex post включают в себя организационные и эксплуатационные затраты, связанные с использованием структуры управления, в обязанности которой входят мониторинг, а также принятие к рассмотрению и разбор споров; затраты, возникающие по причине плохой адаптации, отражающей неспособность сторон восстанавливать свое положение на смещающейся контрактной кривой; расходы на тяжбы, возникающие в ходе приспособления контрактных отношений к непредвиденным обстоятельствам (или ввиду отсутствия оных приспособлений); затраты, сопряженные с выполнением контрактных обязательств. Хотя условия неопределенности, которой подвержены трансакции, и условия торговли (обычаи, нравы, привычки, правовые институты), в контексте которых осуществляются трансакции, влияют как на ех аnte, так и на ex post издержки контрактации, эти характеристики в основном принимаются как данные. (Новые прикладные результаты могут, однако, быть получены путем ослабления этого ограничения.)

Если отказаться от этих упрощений, то тогда исследование контрактных отношений будет чрезвычайно сложным делом. Это часто проявляется в отрывочном характере анализа контрактов. Тем не менее вновь и вновь предпринимаются усилия представить и оценить контрактные отношения (и процесс их заключения) в их целостности.

Ограниченная рациональность и оппортунизм являются двумя поведенческими предпосылками, на которые постоянно опирается теория трансакционных издержек. Согласно первой, экономически активные индивиды действуют преднамеренно рационально, но только в ограниченной степени. Этот факт бесспорен, и он сильно сказывается на том, как понимается предмет заключаемого контракта. Вторая предпосылка утверждает, что экономически активные индивиды ненадежны с точки зрения добровольного выполнения своих обещаний. Они, наоборот, будут нарушать букву и дух соглашения в тех случаях, когда такое поведение отвечает их интересам. Этот в определенном смысле печальный взгляд на человеческую натуру побуждает стороны, заключающие контракт (и тех, кто стал бы изучать практику контрактации), учитывать риски нарушения его условий. Строго говоря, в некоторых случаях подобного рода подозрения и предосторожности могут принимать излишние масштабы (см. ниже, пункт 1.3.Б). Но здоровый учет оппортунизма существен для понимания целей, которым удовлетворяют сложные способы экономической организации.

Третья поведенческая предпосылка, которая также используется в экономической теории трансакционных издержек, но ссылки на которую встречаются значительно реже, заслуживает отдельного внимания. Это предпосылка о нейтральности к риску. В отличие от первых двух она не имеет явного фактического подтверждения.

Не подтверждаемые практикой предпосылки обычно оправданы плодотворностью создаваемой на их основе модели (Friedman, 1953). Точно такое же оправдание имеет место и в случае рассматриваемой третьей предпосылки. Но главный довод в ее пользу в действительности состоит в другом.

На самом деле существуют три реальных способа защиты предпосылки о нейтральности к риску. Во-первых, в настоящей книге делается значительный акцент на. функционировании рынков полуфабрикатов. В осуществляемых здесь трансакциях участвуют фирмы, а не индивиды. При этом для большинства фирм характерно то, что они не только являются в известной степени диверсифицированными, но и их владельцы могут достаточно легко диверсифицировать свои финансовые активы. Поэтому, ввиду возможности такой деятельности, предпосылка о нейтральности к риску является достаточно точным отражением действительности⁵. Второй, связанный с первым, довод в пользу рассматриваемой предпосылки заключается, в том, что если потери, возникающие из-за неспособности принимать на себя риск, высоки, то участники сделки имеют сильные стимулы к созданию структур управления, более пригодных для принятия на себя рисков. Там, где предпосылка о нейтральности к риску одновременно облегчает анализ и при этом отражает главные тенденции, посторонние проблемы предположительно, или по крайней мере часто, могут рассматриваться отдельно.

Но третьей и наиболее существенной причиной обращения к фактору нейтральности к риску является то, что эта предпосылка помогает раскрыть глубинные аспекты эффективности, которые оказываются незамеченными или неверно истолкованными в случае использования предпосылок об уклонении от рисков. Для иллюстрации данного тезиса полезно сопоставить подходы к изучению организации рынка труда с позиций теории трансакционных издержек и концепции подразумеваемой контрактации (Azardiadis, 1975; Baily, 1974; Gordon, 1974). Последняя для объяснения устойчивости уровня заработной платы использует гипотезу об уклонении от риска, но при этом полностью замалчивает вопрос о способе организации рынков труда и не дает параллельного объяснения относительной устойчивости цен на рынках полуфабрикатов. Учет предпосылки о нейтральности к риску в рамках трансакционного подхода позволяет симметрично рассматривать заработную плату и цены и сосредоточить внимание, как это и должно быть, на анализе структур управления процессом определения уровня заработной платы и цен (Wachter and Williamson, 1978).

Или обратимся к интересной трактовке многопериод-ных контрактов на рынках полуфабрикатов, предложенной Робертом Таунсендом. Его базовая аналитическая модель формулируется следующим образом: "Рассмотрим экономическую систему, в которой действуют... всего лишь два агента, один из которых уклоняется от принятия на себя рисков" (Townsend, 1982, р. 1170). В отсутствие дифференцированного уклонения от риска в его модели, по сути дела, исчезает многопериодная контрактация⁶. Однако очевидно, что подобная контрактация будет иметь место в нейтральном от риска мире при условии возникновения риска для специфических активов⁷. Структуры управления, создаваемые для поддержки многопериодных контрактов, также должны подвергаться тщательному изучению в ситуации, когда основное внимание сосредоточено на характеристиках трансакций, а не на отношении к риску участвующих в них сторон. Не случайно поэтому, что в исследованиях основ теории права (Landes and Posner, 1985) и экономической организации, в которых не принимается предпосылка об уклонении от риска и используется аргументация транс-акционной концепции, в большей мере учитываются институциональные аспекты проблемы, чем в тех, в которых задействована эта предпосылка.

Таким образом, третье обоснование предпосылки о нейтральности к риску сводится к следующему. Принятие этой предпосылки часто отвлекает внимание от ключевых вопросов эффективности и связанных с ними институциональных особенностей экономических процессов, которые легче различать и аккуратно оценивать, если даже на нынешней ранней стадии развития новой институциональной экономической теории принять предпосылку о нейтральности к риску.

При оценке современного уровня развития экономической теории трансакционных издержек следует учитывать три типа ее ограниченностей: она еще "не отесана", подвержена инструментальным излишествам и не до конца разработана. Рассмотрим эти ограниченности seriatim.

"Неотесанность" экономической теории трансакционных издержек имеет по крайней мере четыре проявления: примитивность применяемых моделей, незавершенность разработки механизмов принятия компромиссных решений, острота проблем измерения рентабельности трансакций и чересчур высокая степень свободы в формулировании выводов.

Примитивность используемых моделей отчасти объясняется тем, что методология сравнительного институционального анализа нередко подразумевает учет только основополагающих различий и проведение лишь простейших сопоставлений. Создание формальных моделей вербальных аргументов, ценность которых снижается при переводе на простой язык, едва ли можно считать реальным достижением (Саймон, 1993, с. 26). Формализация не должна достигаться любой ценой.

Однако иногда усилия по формализации модели выявляют пробелы в формулировках понятий или их двусмысленность, которые незаметны при вербальной аргументации. Компромиссные выборы предпочтений между экономией на производственных издержках (когда более выгодным является использование рыночного механизма), экономией на управленческих расходах (когда по мере того как углубляется приверженность двусторонней торговле, более предпочтительной становится внутренняя организация) и мощными побудительными мотивами (здесь рынок вновь выдвигается на первый план) должны осуществляться в ходе не их последовательного рассмотрения, а их одновременного учета. И хотя налицо прогресс в предпринимаемых: в этом направлении исследованиях (Masten, 1982; Riordan and Williamson, 1986; Grossman and Hart, 1984; Mann and Wissink, 1984; Hart and Moore, 1985), сделать предстоит значительно больше того, что достигнуто на данный момент. На определенной стадии во внимание должны быть приняты все факторы, определяющие различия в решениях о компромиссном выборе, а именно: технология (экономия от масштаба и разнообразия), природа конкуренции (включая прогрессивность ее влияния на экономику), характеристики потребителей (включая их компетентность в оценке продукта), эффективность механизмов мотивации и контроля, причудливость и неопределенность рынка.

При описании трансакций тремя наиболее важными параметрами являются их частота, неопределенность и специфичность используемых для их реализации активов. И хотя в ходе эмпирических исследований были найдены грубые или приблизительные количественные показатели для каждой из названных характеристик трансакций, ни одна из них не поддается легкому измерению. Даже если по мере накопления опыта практических исследований станет понятно, как лучше использовать бухгалтерскую, а также иную коммерческую или государственную отчетность, все равно потребуется огромная работа по сбору первичных данных. (Если сравнивать между широтой (большее число наблюдений) и глубиной анализа (объем данных меньше, но они более содержательны), то последняя, по крайней мере на ближайшую перспективу, в большей степени отвечает потребностям развития экономической теории трансакционных издержек.)

Каждое из упомянутых выше проявлений "неотесанности" трансакционной концепции — примитивность моделей, неполная разработанность механизмов принятия компромиссных выборов, трудности измерения рентабельности трансакций — вносит свой вклад в излишнюю степень свободы, присущую теории трансакционных издержек. Один из способов решения этой проблемы состоит в том, чтобы в случаях, когда исследователь сталкивается с ситуацией несовпадения данных с моделью, воздерживаться от обращения к не учитываемым в ней или неизмеримым факторам. Обнаруживающиеся аномалии и противоречия могут и должны подталкивать тех, кто применяет методологию трансакционного анализа, к разработке более совершенных моделей.

Как и в любых других экономических моделях, экономически активные индивиды, рассматриваемые в теории трансакционных издержек, являются в высшей мере расчетливыми. Вполне очевидно, что это отнюдь не самая привлекательная или даже не самая точная оценка человеческой натуры. Отчасти по этой причине экономическая теория считается скучной наукой. Но акцентирование внимания на рациональности одновременно составляет великую силу экономической науки (Arrow, 1974). Строго говоря, рациональность может переходить и иногда действительно переходит разумные границы. Гиперрациональность есть, как правило, фикция и/или патология. Но для признания того, что большая плодотворность экономической науки по сравнению с другими общественными науками, обусловлена допущением в ней наличия у людей в нетривиальной степени высокой расчетливости, вовсе не требуется утверждать, что единственным устойчивым мотивом поведения людей является скупость.

По сравнению с ортодоксальной экономической теорией экономически активные индивиды понимаются в теории трансакционных издержек, с одной стороны, как менее расчетливые, ас другой стороны — более расчетливые. Они менее расчетливы с точки зрения способности получать, хранить, востребовать и обрабатывать информацию. Их большая расчетливость проявляется в склонности к оппортунистическому поведению. Если совместно рассмотреть эти два аспекта поведения людей, то мы получим более реальную характеристику человеческой натуры, такой, какой мы ее знаем. Но и это все равно остается явно ограниченным подходом к анализу поведения людей, поскольку здесь мало учитываются такие характеристики человеческой натуры, как доброта, сочувствие, солидарность и т. п. Конечно, в той мере, в какой имеет место признание этих характеристик, акцент делается скорее на обусловленных ими издержках, чем на выгодах. (Например, как указывалось в главе 6, ограничения размеров фирмы связаны со склонностью людей к прощению.) Люди как хозяйствующие субъекты, действующие в экономических институтах капитализма, испытывают недостаток сострадания.

Эта непривлекательная трактовка природы человека, однако, порождает множество опровергающих традиционные взгляды практических выводов. Более того, мнение о том, что людям свойственно оппортунистическое поведение, не исключает возможности того, что они будут вступать в долгосрочные союзы. Если, в противном случае, участники сделки ведут себя оппортунистически, то это вполне предсказуемо приводит к большему числу аномальных контрактов и организационных форм, которым свойственно неполное предвидение развития ситуации. Усилия, направленные на обеспечение достоверных обязательств, будут, по-видимому, сделаны лишь при понимании того, что выгоды от сотрудничества будут наверняка получены только при условии соблюдения союзниками взаимных заверений.

Строго говоря, такие союзы несовершенны и иногда распадаются. К тому же создание их связано с большими затратами в обществе с низким уровнем доверия между людьми, чем в обществе, где доверие находится на весьма высоком уровне. Но ограниченная рациональность вкупе с оппортунизмом не означают недальновидности экономического поведения. Огромное множество "среднесрочных" достоверных контрактов соответствует предвидению будущих событий в пропорции 20:50, (или даже 20:500) ⁸. Однако, как указывается ниже, в разделе 4, для обогащения теории экономической организации требуется более глубокий анализ поведенческих аспектов хозяйственной деятельности.

Незавершенность экономической теории трансакционных издержек проявляется по крайней мере трояко. Во-первых, применяемые в этой теории модели носят скорее очень частный, нежели общий характер. Здесь, как, впрочем, и в любом научном анализе, модели более общего характера должны пользоваться предпочтением по сравнению со специализированными моделями, ceteris paribus. Но там, где cetera не являются paria, и если предсказание играет роль критерия, на который мы настойчиво ссылаемся, то тогда разработка Общих Теорий Действия, слабо учитывающих максимизацию полезности, основы прав собственности и т. п., но при этом в значительной мере тавтологичных, сопряжена с недопустимо высокими затратами. В свою очередь, всегда следует поощрять разработку моделей более общего характера, которые позволяли бы получать большее количество глубоких практических выводов.

Вторым проявлением незавершенности теории трансакционных издержек, на которое я хотел бы обратить особое внимание, является неразработанность теории бюрократической организации. По сравнению с уровнем разработанности проблем несостоятельности рынка исследования несостоятельности бюрократической организации находятся в начальной стадии. Каковы предубеждения и отклонения от нормального функционирования, характерные для механизма внутренней организации? Почему они возникают? Как они изменяются при смене организационных форм? Очевидно, для правильного понимания экономической организации требуется большее внимание к названным проблемам. Однако здесь я вновь хотел бы подчеркнуть необходимость придерживаться правил сравнительного институционального анализа.

Хотя экономическая теория трансакционных издержек настойчиво изучает как ex ante, так и ex post условия контракта (иногда все это называется исследованием процесса контрактации в его целостности), она обычно исследует "пучок" меновых отношений каждого типа отдельно. Тем не менее, будучи полезным для выявления существенных особенностей каждого контракта, такой подход опасен тем, что могут быть не замечены или же недооценены взаимозависимости, имеющие место между наборами связанных друг с другом контрактов. Иногда требуется уделять большее внимание многосторонним ответвлениям контрактных отношений. (Примером тому является обсуждение в главе 12 не оговоренной в соглашении коррекции контрактных отношений, связанной с риском их прекращения.)

Экономическая теория трансакционных издержек признает, что особенности как технологий, так и отношений собственности важны для понимания сути экономической организации, однако последняя, согласно данной теории, не определяется ни каждым из этих факторов в отдельности, ни обоими ими вместе. Скорее наоборот, при изучении экономической организации следует выходить за рамки вопросов технологии и собственности и включать в сферу исследования системы побудительных мотивов и механизма управления. В теории трансакционных издержек базовой единицей анализа является трансакция и особое внимание уделяется вопросам управления контрактными отношениями.

Таким образом, даже при постоянстве используемой технологии, в случае изъятия трансакции с рынка и осуществления ее "под крышей" объединенной собственности на активы, происходят три типа изменений: изменения отношений собственности, побудительных мотивов и структур управления. Первое — смена отношений собственности — происходит по определению. Изменение в побудительных мотивах с целью повышения их эффективности происходит вследствие изменения отношений собственности на активы даже тогда, когда формальные правила стимулирования (например, трансфертное ценообразование) остаются постоянными в условиях фирмы и рынка. Соответственно, неизбежна адаптация формальных правил сделки. Новая структура управления обязательно появится для поддержания целостности внутрифирменных отношений обмена. Более того, все вышеназванное будет производным от природы и степени специфичности активов. Очевидно, анализ хозяйственной деятельности с позиций теории экономической организации является гораздо более сложным делом, чем ее исследование на основе концепции фирмы как производственной функции.

Как видно из предыдущих глав, прикладное применение теории трансакционных издержек имело место в области отраслевой организации, экономики труда, а также при изучении современной корпорации. Здесь едва ли уместно повторять сделанные при этом выводы. Гораздо больший интерес представляют исследования на основе данной теории в других областях.

Одним из наиболее очевидных и естественных направлений прикладного применения теории трансакционных издержек является сравнительный анализ экономических систем. Примером подобного подхода служит книга Стивена Сакса по вопросам рабочего самоуправления в Югославии (Sacks, 1984). Как показывает сделанный Хорватом й опубликованный в 1972 г. обзор проводившихся в Югославии в послевоенный период экономических реформ, на микроаналитическом уровне аналогии между капитализмом и социализмом весьма многочисленны и важны. Данный вывод подтверждается исследованием Сакса. Но при этом он отмечает, что здесь еще очень многое предстоит выяснить.

Строго говоря, подобные аналогии могут быть обнаружены на нескольких уровнях. Например, Купманс рассматривает "доинституциональный характер" анализа экономической деятельности как одну из привлекательных особенностей последнего. В частности, он пишет: "Потребности технологического развития и нужды людей универсальны. Если начать только с этих системных элементов, то мы облегчим и интенсифицируем профессиональные контакты и взаимодействие между странами с экономиками рыночного и социалистического типов" (Koopmans, 1977, р. 264—265). Однако я полагаю, что если рассматривать исключительно потребности технологического развития и нужды людей, то это может сузить область исследования. Изучение потребностей людей полезно сочетать с исследованием человеческой натуры. Кроме того, как бы ни было трудно развивать отношения между социалистическими и капиталистическими странами, эти контакты с точки зрения исследования структур управления — с учетом их схожести и различий — весьма многообещающи для углубления нашего понимания этих проблем^*.

Применение экономической теории трансакционных издержек при изучении истории бизнеса также представляется многообещающим. Речь идет не о том, чтобы оценивать последовательные организационные нововведения исключительно с позиций этой теории. Но жизнеспособные способы экономической организации, под которыми имеются в виду те, что выдерживают испытание временем, имитируются конкурентами, распространяются в других отраслях, успешно развиваются и совершенствуются, а также не зависят от политической системы с точки зрения защиты их от альтернативных способов организации, обычно обладают более высокой эффективностью⁹.

Другими областями применения методологии экономической теории трансакционных издержек, в которых уже предприняты первые шаги, но необходимы дальнейшие усилия, являются исследования семьи как организации (Ben-Porath, 1980; Pollak, 1983) и бесприбыльных организаций (Hansmann, 1982; Fama and Jensen, 1983).

Еще одной областью исследований, в которой существенный прогресс был достигнут Клайном и его соавторами¹⁰ и в которой еще многое надлежит сделать, является экономика посредничества: деятельность торговцев, дилеров и франчайзиатов. Огромное количество сбоев в контрактных отношениях, возникающих на этом уровне организации экономической деятельности, по-видимому, имеют своей целью и результатом снижение трансакционных издержек.

Государственные финансы представляют собой область, в изучение которой теория трансакционных издержек пока внесла весьма ограниченный вклад, но в которой имеются существенные перспективы ее применения. Строго говоря, проблематика оборонных контрактов уже была исследована на основе концепции, весьма схожей с транс -акционным подходом (Williamson, 1967а). Сложные проблемы экономики информации, которые сказываются на научно-технической политике, также были изучены в полумикроаналитических терминах (Arrow, 1971; Nelson, 1984). Но если к проблематике государственных финансов относятся вопросы выбора и дизайна экономических институтов, то тогда в этой области есть бесчисленные возМОЖНОСТИ прикладного применения теории трансакционных издержек, которые еще ждут своего часа. Проблемы побудительных мотивов и управления исключительно сложны в политическом контексте. По всей видимости, нужно с терпимостью относиться к имеющей здесь место большей вариации в оценках эффективности по сравнению с той, что наблюдается в частном секторе.

При выполнении необходимых предварительных условий квазирыночный и внутрифирменный способы организации реализуют преимущества в механизмах управления по сравнению с рыночными торговыми сделками между автономными фирмами. Однако в случаях, когда трансакция переводится с рынка "под крышу" объединенной собственности, мощные рыночные стимулы неизбежно приносятся в жертву этому организационному компромиссу. Если сравнивать управленческие и мотивационные особенности капиталистических способов экономической организации, то в настоящей книге первым уделяется непропорционально большее внимание по сравнению со вторыми¹¹.

Однако для аккуратной оценки экономических институтов капитализма существенным является уделение внимания как механизму управления, так и системе стимулов. Среди других вопросов, требующих одновременного изучения, важное место занимают пути повышения эффективности внутренней организации: за счет полурасчленения ее на автономные подразделения (которое является важнейшим предназначением М-структуры), за счет повышения надежности контрактных отношений (которая достигается посредством "окружения" правил деятельности и процедур достоверными обязательствами). Сравнительная институциональная оценка предложений по повышению эффективности побудительных мотивов может быть осуществлена только тогда, когда будут установлены относящиеся к делу микроаналитические детали рыночных, квазирыночных и административных способов экономической организации. Это представляет собой задачу частично концептуальных обобщений, частично эмпирических исследований. Проще говоря, здесь требуется проделать огромный объем работы.

Эффекты репутации будут удерживать от нарушения буквы и духа соглашения в той степени, в какой: 1) нарушения могут получить общественную огласку; 2) последствия нарушения могут быть полностью установлены (что среди прочего позволит отличить действительные претензии от надуманных); 3) стороны, которые испытывают на себе последствия нарушений или наблюдают последние, наказывают нарушителя и/или его последователей в "полной мере".

Достичь выполнения любого из названных выше условий отнюдь не просто. При всем уважении к первому из них нужно признать, что рекламирование нарушений представляет собой дорогостоящее мероприятие. Даже если простое сообщение и можно было бы сделать бесплатно, то в дальнейшем необходимо будет раскрыть множество деталей, связанных с конкретным нарушением. Не надумана ли предъявляемая претензия? Каков размер нанесенного ущерба? Предпринимал ли истец соответствующие шаги к тому, чтобы смягчить разрушительные последствия нарушения? Какие имелись альтернативы и когда о них стало известно? Получение и оценка данного рода информации на втором уровне разбора ситуации становится крайне дорогостоящим занятием.

За исключением случаев "фирм — ночных мотыльков", третье условие гарантирует, что штрафы будут полностью выплачены сторонами, нарушившими соглашение. Обращаясь за прощением, фирма, находящаяся в собственности и/или управлении некоторых лиц, не может избежать штрафов, наложенных на лиц, осуществлявших ранее эти функции. Напротив, грехи отцов наверняка переносятся на сыновей, и в этом случае оценка активов предприятия будет постоянно отражать предыдущее поведение его собственников и/или управляющих (Kreps, 1984).

Рассмотренные здесь вопросы связаны с поведенческими характеристиками людей как хозяйствующих субъектов и далее обсуждаются в разделе 4. Здесь пока достаточно заметить, что эффекты репутации не являются контрактной, панацеей. Границы, впрочем как и силу этих эффектов, требуется тщательно изучить (Carmi-chael, 1984).

Любое исследование экономических институтов капитализма, в рамках которого не рассматриваются рынки конечных продуктов, является в высшей степени неполным. Это очень большая и сложная тема. Основанный на владении полной информацией анализ рынка конечного продукта потребует огромного количества знаний, относящихся к деталям механизма его функционирования. Хотя я и уверен, что подход, используемый в настоящей книге, отличается значительной универсальностью и, более того, подкреплен тем обстоятельством, что мое мнение разделяется и другими авторами¹², применение его к изучению рынков конечных продуктов находится за пределами этой книги.

Оставляя в стороне все, что есть общего в организации рынков полуфабрикатов и конечных продуктов, следует признать, что их схожесть не является абсолютной. Часть имеющихся у них различий можно отнести на счет неодинаковой степени легкости, с которой иерархические организации могут преодолеть ограничения на рациональность по сравнению с малыми группами (семьями) и отдельными личностями.

В крупных организациях функции закупки сырья и полуфабрикатов и заключения контрактов могут быть и, как правило, отданы в ведение специалистов. Последние обычно глубоко знают технические, торговые и контрактные особенности каждого отдельного продукта среди огромного множества продаваемых и покупаемых продуктов и услуг. Вследствие этого информационная асимметрия между участниками таких сделок в значительной степени уменьшается. Индивидуальные же потребители, напротив, неспособны/ аналогичным образом делегировать кому-либо эти функции и поэтому при оценке характеристик продуктов значительно больше полагаются на сигналы рынка.

Торговые марки и реклама выполняют роль таких сигналов. Но последние потенциально и иногда в действительности используются в стратегических целях¹³, что затрудняет оценку полезности продукта. Для изучения возможности того, что потребители могут быть обеспечены более надежными, компактными, экономичными сигналами, требуется проведение самостоятельного исследования. Правдивость в кредитовании является вариацией на ту же тему. Можно ли привести примеры из ряда вон выходящих случаев, когда правдивость в рекламе оправдана? ¹⁴

Следующей особенностью потребительского рынка, требующей комментариев, является очевидная неспособность среднего индивидуального потребителя последовательно осуществлять вероятностные выборы. В исследованиях вопроса неоднократно отмечались предубеждения, которым подвержены многие потребители, имеющие дело с вероятностными аспектами выбора (Tversky and Kahneman, 1974). Эти предубеждения особенно заметны в случаях, когда оценивались события с малой вероятностью совершения (Kunreuther et аl., 1978). Однако тот факт, что большинству людей свойственны предубеждения и ограниченности в принятии решений, не означает, что большинство организаций также будут проявлять их. Если можно найти более или менее компетентного в вероятностных делах человека и если ответственность за принятие вероятностных решений и выявление их последствий сосредоточена в руках наиболее компетентных личностей, то тогда будет реализована экономия от специализации. Но в то время как организации (корпорации) могут легко осуществлять такую специализацию, индивидуальные потребители гораздо более ограничены в этом плане. И вновь сама собой напрашивается возможность государственного вмешательства, направленного на обеспечение улучшенных (в среднем) решений потребителей, когда они сталкиваются с необходимостью вероятностного выбора. Страхование является очевидным решением данной проблемы.

В своих исследованиях Рональд Гилсон развивает необычную и спорную точку зрения, согласно которой юристов, специализирующихся в области коммерческого права, можно считать "инженерами трансакционных издержек" (Gilson, 1984). Подобный подход приписывает работе по конструированию трансакции — операции, неоднократно обсуждавшейся в настоящей книге,— увеличение экономической ценности сделки¹⁵. Он усиливает утвердительную сторону правоведения и придает ей большую содержательность. Адаптация этих взглядов будет способствовать принятию экономической теорией трансакционных издержек более ясных очертаний (Gilson, 1984, р. 127—129).

Экономическая теория трансакционных издержек также созвучна высказыванию Роберта Кларка о методологии юридической науки. Кларк, например, приветствует "междисциплинарное изучение эволюции права", которое по своей сути более микроаналитично, чем привычные исторические оценки изменений в законодательстве. Такой подход "должен быть более институциональным и основанным на определенной доктрине, чем некоторые выполненные экономистами теоретические исследования эволюции общего права. Присущий этому подходу анализ систем правовых норм и незаконных действий должен быть детализированным в смысле систематического внимания к конкретным институтам и доктринам" (Clark, 1981, р. 1238; курсив мой.— О.У.) ¹⁶.

Я надеюсь, из содержания предыдущих глав очевидно, что анализ всех аспектов антимонопольной политики, государственного регулирования, корпоративного управления и трудового права выиграет от принятия микроаналитической точки зрения, согласно которой внимание ученого акцентируется на трансакционных издержках. Еще больше, может быть, я уверен, будет сделано в каждой из указанных областей по углублению уже осуществленных прикладных разработок и изучению новых проблем. Однако мои замечания здесь сфокусированы на исследовательских задачах теории трансакционных издержек в сфере контрактных отношений, которая в конечном счете есть универсальная концепция экономической организации, проливающей свет на все названные проблемы.

Несмотря на неоднократное и энергичное разоблачение специалистами в области контрактного права вымысла о том, что контракты осуществляются согласно их условиям, а спорные вопросы обычно представляются на рассмотрение судов и улаживаются последними (Llewellyn, 1931; Macaulay, 1963; Macneil, 1974; Galanter, 1981; Kronman, 1985), эта традиция серьезно довлеет над юридическими и, еще в большей степени, над экономическими исследованиями. Такое положение дел частично объясняется тем фактом, что принятие вымысла о существовании в чистом виде правового централизма чрезвычайно облегчает анализ. Но отсутствие четко сформулированной альтернативной теории контрактов, возможно, представляет собой главную причину сложившейся ситуации.

Однако с недавних пор в работах экономистов был Отмечен позитивный сдвиг в сторону применения моделей контрактных отношений, в которых избегается предпосылка о судебном порядке разрешения конфликтов. Чисто частный порядок улаживания конфликтов предполагает, что стороны при возникновении разногласий не могут обращаться к услугам судов или иных третьих сторон, а должны сами искать решения проблем на основе присущих контрактным отношениям возможностей самореализации (Telser, 1981; Klein and Leffler, 1981). Модель "заложника" из главы 7 выдержана именно в этой традиции. Хотя эта альтернативная исследовательская традиция и поучительна, она также являет собой фикцию. На самом деле контрактные отношения редко характеризуются одним из названных крайних способов разрешения конфликтов.

Строго говоря, иногда утверждается, что учет моделей полярных крайностей вполне достаточен для целей анализа¹⁷. Но, по-видимому, будет уместно проверить, можно ли лучше понять промежуточный механизм разрешения споров и получить опровергающие традиционные взгляды прикладные результаты, если ограничиться изучением этих экстремальных вариантов. Согласно современным представлениям контрактные отношения, находящиеся в промежутке между такими экстремумами, печально известны несговорчивостью сторон. Но если это есть область основного контрактного взаимодействия, то очевидна оправданность повышенного внимания к смешанным разновидностям трансакций¹⁸. Использование экономической теории трансакционных издержек должно помочь развитию такого направления исследований.

Основная стратегия анализа здесь та же, что была описана и использована в предыдущих главах. Если трансакции различны по своим характеристикам, если структуры управления дифференцированным образом "состыкованы" с потребностями трансакций и если частный и судебный порядки разрешения конфликтов могут использоваться скорее совместно, чем раздельно, то тогда изучение контрактных отношений выиграет от усилий, предпринимаемых для определения смешанных форм частных и общественных механизмов управления контрактным процессом, наилучшим образом отвечающих интересам сторон (Kronman, 1985). Эта идентификация обусловит необходимость глубокого знания институциональных структур, а также объективных потребностей контрактного взаимодействия (Gilson,1984).

Ллевеллин отмечает: "Ни одна правовая система не обеспечивает выполнение всех обещаний; люди и суды в своих решениях очень сильно полагаются на здравый смысл" (Llewellyn, 1931, р. 738). Очевидно, это обусловлено соображениями справедливости: "Когда мы сталкиваемся со сконструированными условиями, отражающими непредвиденные обстоятельства, то целью разбирательства становится восстановление не изначального соглашения, а справедливости. Такой подход содержит в себе элементы невозможности и разочарования и, к сожалению, является ошибочным" (Llewellyn, 1931, р. 746).

По-видимому, аналогична природа тех исключений в контрактных соглашениях, на которые ссылается; Мак-нейл:

Хотя я убежден, что мотивы справедливости, на которые ссылается Ллевеллин, лежат в основе каждой из этих проблем, развитие подобных доктрин также связано с соображениями эффективности. Основной довод здесь состоит в следующем. Сравним два контрактных режима. При одном из них соглашения строго выполняются, если любая из сторон на этом настаивает. При другом строгое выполнение соглашения по настоянию одной из сторон приводит к "чрезмерным" трудностям для другой. Второй вариант будет предпочтительным, если предположить, что нетрудно распознать неправомерность исключений в условиях контракта, связанных с якобы имеющимися трудностями их выполнения одной из сторон.

Такой подход к контрактным отношениям призывает суды развивать доктрины контрактного права таким образом, чтобы в них предусматривались исключения из традиционной предпосылки строгого выполнения контракта. Данный подход предусматривает, что выполнение контрактов должно протекать в рамках такой структуры управления ими, к которой обе стороны испытывают наибольшее доверие. На основе осознания того, что контрактный процесс будет подрываться (некоторые контракты не будут заключены, обсуждение других соглашений будет сопряжено с большими расходами), когда полная количественная оценка частной чистой выгоды в ex post периоде повсеместно признается определяющей, жители мира контрактных отношений затребуют запрещения буквального выполнения соглашений там, где возникли не благоприятствующие тому обстоятельства. Цель состоит в достижении компромисса, примирения или прощения там, где в противном случае результаты судебных разбирательств будут жестокими или же карательными. Хотя данное стремление может интерпретироваться (что в действительности и происходит) как усилие людей и судов к тому, чтобы рассматривать обещание на основе соображений справедливости и правосудия, обеспечение названных исключений также созвучно с расширительным логическим обоснованием эффективности. Встраивание контракта в схему, в которой резко ограничиваются возможности обмана партнера, дает выгоды в эффективности для описанных выше правовых систем.

Ввиду того что имеется множество причин разочарования в контрактном соглашении и не все из них устраняются, критически важный вопрос состоит здесь в следующем: какие ссылки на трудности выполнения контракта являются неправомерными? Ранее мною уже были предложены очень предварительные результаты попыток ответа на этот вопрос (Williamson, 1986). Здесь достаточно заметить, что хотя применение трансакцион-ной концепции помогает систематизировать эти проблемы, тем не менее еще крайне много нужно сделать для того, чтобы можно было заявить о ясности и совместимости доктрин.

Тривиальным является тезис о том, что невозможна ситуация, когда "и волки сыты, и овцы целы". Настаивание на изучении контрактных отношений в их целостности способствует избежанию подобного заблуждения, неоднократно возникающего в исследованиях контрактов. Обратимся к трактовке Чарльзом Фрайдом судебного процесса Бацакис против Демоцис (Batsakis v. Demotsis), в котором "ответчица, ставшая испытывать нужду, в деньгах вскоре после оккупации Германией Греции, взяла взаймы некоторое количество греческой валюты, которое в той хаотической ситуации составляло, возможно, эквивалент лишь пятидесяти долларов, под обещание возвратить две тысячи долларов плюс нормальный процент на капитал, который она контролировала в Соединенных Штатах" (Fried, 1981, р. 109). Фрайд заявляет, что такая сделка "противоречит нормам приличия", и утверждает, что "долгом Бацакиса было разделить трудности со своими нуждающимися соотечественниками". Фрайд смущен: "...Не отказаться ли плохому самаритянину от несправедливо полученной прибыли?" (Fried, 1981, р. 109—111).

Такая точка зрения на контрактные отношения неоспорима только тогда, когда можно аккуратно раскрыть предварительные условия, из которых она исходит. Однако это весьма схоже с приглашением заемщиков стать участниками ситуации "и волки сыты, и овцы целы" (своевременно получать кредит и ex post изменять условия займа в свою пользу). Осознав, что условия кредитов будут реформированы подобным образом, плохие самаритяне откажутся их предоставлять. Если только мы не готовы к тому, чтобы заставить Бацакиса поделиться, чего Фрайд не желает делать (Fried, 1981, р. 111), то, согласно такому подходу к контрактным отношениям, тем, кто ex ante находится в ужасно затруднительном положении, будет отказано в ресурсах, и этим же лицам впоследствии Фрайд предназначает ex post смягчение условий контракта.

Предположим, arguendo, что достоинства контрактации в ее целостности есть нечто данное. Понятно, однако, что существуют ограничения для такого подхода к соблюдению условий контракта. Вопрос в том, когда перестает срабатывать подобная аргументация.

Некоторые из затронутых здесь проблем были поставлены и схематично рассмотрены в конце главы 12 при обсуждении дилемм корпоративного управления. Эти проблемы перекрещиваются с теми, что возникают при попытках навести порядок в исследовании доктрин контрактных отношений, рассматривавшихся в предыдущем подразделе 3.2. Но более тщательному определению границ, в которых обосновано заключение контракта в его целостности, способствует рассмотрение вопросов неравновесной контрактации типа тех, что обсуждаются ниже, в подразделе 4.5.

В отличие от экономистов социологи долгое время искали ответ на вопрос: почему организации столь многообразны? (Hannan and Freeman, 1977, p. 936). Хотя это привело к большому числу интересных объяснений разнообразия организационных форм, в настоящей работе предпочтение отдается следующему: организационное многообразие преследует цель поиска различных путей минимизации трансакционных издержек. Данное объяснение изначально не казалось естественным многим специалистам в области теории организаций и до сих пор подвергается критике с их стороны.

Тем не менее я полагаю, что применение экономической теории трансакционных издержек уместно при рассмотрении многих актуальных вопросов теории организаций¹⁹. В перспективе за счет использования возможностей трансакционного анализа, его совершенствования и расширения области применения могла бы возникнуть более богатая по содержанию теория организаций. И подобное обогащение может быть взаимным. Теория трансакционных издержек существенно выиграет от наполнения ее большим организационным содержанием. В целом можно сказать, что экономическая наука должна как сообщать свои результаты теории организаций, так и прислушиваться к тому, что говорит последняя.

Здесь уместно привести суждения Коуза об экономической и смежных с ней науках. Он считает, что "успех, который сопровождает переход экономистов в другие общественные науки, свидетельствует о том, что они обладают определенными преимуществами в исследовании проблематики этих дисциплин. По моему убеждению, одно из таких преимуществ состоит в том, что они изучают экономику как единую взаимозависимую систему" (Coase, 1978, р. 209). Однако далее он отмечает: "Как только некоторые из исследователей, работающих в •смежных с экономической наукой областях, усваивают ее простые, но очень важные истины... так экономисты, пытающиеся заниматься другими общественными науками, теряют свое главное преимущество и сталкиваются с конкурентами, которые лучше их знают предмет" (Coase, 1978, р. 210).

Кратко описанные ниже возможные области исследований с использованием трансакционной концепции являются теми, в которых, по-видимому, специалисты по теории организаций будут иметь преимущества.

Потребности экономической теории трансакционных издержек в эмпирическом подтверждении ее выводов гораздо более микроаналитичны, чем аналогичные нужды прикладной теории цен. Однако микроаналитические наблюдения могут быть делом утомительным и требовать специальных навыков. Тем не менее Купманс полагает, что:

Специалисты в области теории организаций, обученные проведению микроаналитических наблюдений, явно располагают преимуществом в такого рода работе.

Однако осуществление подобного анализа в соответствии с потребностями экономической теории трансакционных издержек может оказаться отнюдь не легким делом. С одной стороны, теория организаций часто делает акцент на организационных патологиях в ущерб изучению анатомии и физиологии. Строго говоря, важны все стороны жизни организаций. Более того, экономическая теория трансакционных издержек должна выполнять роль лакмусовой бумажки для оперативного выявления патологических организационных отклонений. Но если, как я считаю, вопросы эффективности играют центральную роль в функционировании любой организации, то тогда ее анатомия и физиология требуют большего внимания. С другой стороны, для теории трансакционных издержек интересны такие микроаналитические особенности организации, как специфичность активов, информационная асимметрия, неопределенность (особенно непредвиденная), формальные и неформальные структуры управления, а также побудительные мотивы. Лишь в немногих трудах исследователей организаций данные вопросы изучаются с учетом потребностей развития теории трансакционных издержек. Можно ли исправить такое положение вещей? Оправданны ли связанные с этим усилия?

В главе 6 был поставлен вопрос, почему большая фирма не может делать всего (н даже более) того, на что способна группа мелких фирм. Предлагаемый мною ответ заключается в том, что внутренняя организация неспособна к точному воспроизведению мощных рыночных стимулов и что она подвержена негативным эффектам бюрократизации управления. Однако причины этих особенностей внутренней организации были рассмотрены лишь схематично. Методы, с помощью которых фирмы могут улучшить свою систему стимулов и повысить компетентность бюрократии, что будет способствовать устранению этих недостатков внутренней организации по сравнению с рыночной, также заслуживают более пристального внимания.

В этой связи уместен вопрос о том, кто управляет менеджерами (Dalton, 1959). Но при этом также важно выяснить, как решаются такие мирские вопросы, как достижение соглашений о принципах и процедурах бухгалтерского учета. Правильно ли сконструирована система побудительных мотивов? Какие предвзятости она порождает? Каковы принятые предпосылки о движении информации и ее обработке? Обоснованны ли они? Каковы осуществляемые компромиссные выборы? Признаются ли они? Каков эффективный предел различий в стимулах внутри фирмы и чем он определяется? Каковы последствия этих различий для организационного развития?

Это те очевидные вопросы, которые представляют огромный интерес для экономистов (включая тех, кто занимается сравнительным анализом экономических систем), но в исследовании которых, по-видимому, специалисты по теории организаций обладают определенными преимуществами.

Хотя отношение к проблеме организационных нововведений постепенно меняется, ее исследования по отношению к усилиям по изучению технологических инноваций всегда были на положении бедного родственника. Строго говоря, Йозеф Шумпетер относил организационные нововведения к движущим силам капитализма: "Основной импульс, который приводит капиталистический механизм в движение и поддерживает его на ходу, исходит от новых потребительских благ, новых методов производства и транспортировки товаров, новых рынков и новых форм экономической организации, которые создают капиталистические предприятия" (Шумпетер, 1995, с. 126). Эрроу также отмечает: "По правде говоря, среди изобретений человека использование организации для достижения его целей относится к числу наиболее великих и ранних" (Arrow, 1971, р. 224). Более того, Артур Коул утверждает, что "если бы изменения в процедурах и практике бизнеса можно было патентовать, то тогда вклад в экономический рост нации, привносимый изменениями в организации бизнеса, был бы широко признан наравне с влиянием на экономический рост изобретений новых механизмов или притока капитала из-за границы" (Cole, 1968, р. 61—62). Чандлер выражает явное согласие с такой точкой зрения. По его мнению, "гораздо большая экономия достигается в результате тщательной координации движения продуктов по стадиям производства и распределения, нежели на основе увеличения размеров производственных и сбытовых структур с точки зрения физических активов или числа работников" (Chandler, 1977, р. 490). Однако, за исключением деятельности Центра исследований истории предпринимательства в Гарварде, который был создан в 1948 г. и закрыт десятью годами позднее, больше не предпринималось никаких скоординированных усилий по определению и уточнению важности проблемы организационных инноваций.

По этой причине сведения об организационных нововведениях носят отрывочный характер. Большинство из тех, что зафиксированы, связаны с технологическими инновациями и сфокусированы на них. Систематические усилия по выявлению как успешных, так и провалившихся организационных нововведений могли, бы содержать в себе огромный исследовательский потенциал.

Обратим внимание на то, что речь идет об успешных и провалившихся нововведениях. Пренебрежение вторыми в целом понятно. Провалившиеся нововведения вряд ли жизненны на протяжении длительных периодов времени или широко тиражируемы. Инноваторы-неудачники предпочтут скорее забыть о своих ошибках, нежели регистрировать их. Однако концентрация внимания на провалах помогла бы избежать ошибочного вывода о том, что эволюция современной предпринимательской фирмы являет собой непрерывную череду ее успешных усовершенствований. В чем состояли здесь заблуждения? Были ли неудачи предсказуемы в том смысле, что пороки организационных инноваций могли быть установлены ех ante, или же нововведения не состоялись из-за непредвиденных событий? Роль конкуренции в сортировке нововведений в соответствии с их экономическими достоинствами также заслуживает более тщательного анализа. Привлечение в этих целях возможностей эволюционной экономической теории (Nelson and Winter, 1983) было бы особенно продуктивным.

По сравнению с большинством экономистов юристы и специалисты по теории организаций более чувствительно относятся к вопросам человеческого достоинства, особенно к тому, как они учитываются в процессе управления. Несмотря на то что человеческое достоинство необычайно трудно исследовать на операциональном уровне, важность углубления наших знаний об экономической организации в контексте вопросов человеческого достоинства трудно переоценить²⁰.

Озабоченность вызывают инструментальные излишества двух типов. Один из них связан с идеей о бесчеловечности капиталистического человека. Это не есть лестное или абсолютно точное описание человеческой натуры. Другой связан с тем, что теория трансакционных издержек, дабы не стать дегуманизированной, должна рассматривать экономическое поведение человека в его истинном свете. Размышления об экономической организации исключительно в инструментальном ключе могут привести к трактовке людей как инструментов. Проявления таких излишеств должны контролироваться.

Во-первых, как говорил Леон Мейхью, интерпретируя Талкотта Парсонса, "за утилитарными рынками стоит подлинное общество, общество, которое первично по отношению к утилитарным контрактам между отдельными личностями и которое регулирует их... Общественные механизмы, стоящие за утилитарными соглашениями, оправдывают критицизм по отношению к частным контрактам и установление пределов для них. В целом это есть ограничение свободы во имя и ради интересов более широких слоев общества" (Mayhew, 1984, р. 1289). Минимизация издержек в конечном счете есть лишь средство, но никак не конечная цель.

Во-вторых, расчетливость может стать на пути развития отношений доверия. Как неоднократно утверждал Эрроу, доверие имеет важное значение для экономической организации (19956, с. 107; Arrow, 1969, р. 62; 1971, р. 207; 1974, р. 23). Так, в частности, он отмечает:

Далее он отмечает: "Доверие и подобные ему ценности, лояльность или правдивость... не являются товарами, торговля которыми на открытом рынке технически возможна или вообще имеет смысл" (Arrow, 1974, р. 23).

Приведенные суждения являются важными. Но попытки операционализации доверия доказали немыслимую трудность подобного занятия. Ориентация на неколичественные методы анализа может помочь разобраться в данной проблематике²¹. По всей видимости, специалисты по теории организаций хорошо подходят для того, чтобы заняться решением этой задачи.

Исследование отношений найма осложняется учетом факторов, связанных с семейным положением работника, которые явным образом не учитываются экономической теорией трансакционных издержек. Если работники, обладающие общими навыками, по сути, немобильны ввиду издержек, возлагаемых на других членов семьи при переезде на новое место жительства, то в этом случае работники могут предъявлять требования гарантии рабочих мест, создания механизма обеспечения справедливости трудовых отношений и т. п., которые ранее не учитывались при анализе трудовых заданий. Строго говоря, фирмы имеют стимулы к тому, чтобы с уважением относиться к любым требованиям работников относительно гарантий занятости, вне зависимости от того, связаны данные требования с характером работы или с семейным положением. Но дифференцированное изучение проблем организации труда явно усложняется при введении в анализ вопросов семейного положения работников.

Вторая сложность касается действенности эффектов репутации. Здесь имеется несколько потенциальных проблем. Наиболее очевидная из них в том, осознают ли современные и будущие наблюдатели сложности контрактации на том уровне детализации, который достаточен для ее оценки на основе полной информации. Идиосинкразический опыт взаимоотношений продавца и покупателя, известный только им, явно мешает детализированной разработке нового контракта. Другая проблема — это предвзйтое отношение к оценке компетентности. Если, опираясь на знание того, чем закончится дело, наблюдатели могут "видеть насквозь" конкретные трудности обсуждаемой трансакции и при этом считают себя очень умными, чтобы самим не делать такого рода ошибки, то тогда они могут излишне пренебрегать чужим опытом²².

Еще более трудные проблемы возникают в случае, если наказания за слабое руководство исполнением контракта должны быть конкретизированы не современниками, а последующими поколениями. Можно выделить по крайней мере три типа вызванных этим сбоев в контрактных отношениях. Один из них возникает из-за простой ограниченности ресурсов памяти. Эффекты репутации в лучшем случае несовершенны, если относящиеся к делу институциональные воспоминания хранятся участниками предыдущих контрактных отношений, которые уволились или каким-либо иным образом ушли с данного рабочего места. К тому же последующие поколения продавцов могут спросить, иногда небеспричинно, почему они должны отвечать за грехи своих отцов. Но если невозможно отделить тех, по отношению к кому прощение оправданно, от тех, кто необоснованно обращается за прощением, и если имеется склонность к ошибкам по причине милосердия, то тогда прощение может привести к повторению ошибок в контрактации²³. Наконец, последующие поколения могут зависеть от лидеров, их представляющих. Если эти лидеры были кооптированы или коррумпированы, то как тогда осуществляются наказания, обусловленные эффектами репутации?

Вывод состоит в том, что если человеческая натура, такая, какой мы ее знаем, подвержена вышеописанным склонностям, то тогда продавцы могут (и иногда действительно будут) уклоняться в ходе выполнения контракта от наказаний за оппортунистическое поведение. Соответственно, апеллирование к эффектам репутации объективно не гарантирует, что результаты улаживания конфликтов в частном порядке будут рассматриваться как конечные. Эти проблемы следует четко разграничивать.

Шумпетер поставил вопрос: "Может ли капитализм выжить?", на который сам рискнул ответить так: "Нет, не думаю" (Шумпетер, 1995(1942), с. 103). Недостаточная пропаганда достоинств капиталистических моделей экономической организации интеллектуалами (имеется в виду преобладавшее среди них моральное осуждение капиталистического строя) была одним из факторов, породивших негативную оценку его потенциала (Шумпетер, 1995 (1942), гл. 13).

Сорок лет — не столь уж большой срок для эволюции экономической организации. Негативная оценка капитализма, данная Шумпетером, все еще может подтвердиться. Однако ясно, что над капитализмом не нависает угроза его кончины. Более того, стоит заметить, что за годы, прошедщие со времени публикации труда Шумпетера, мнение интеллектуалов о капитализме изменилось в лучшую сторону. Частично это произошло за счет более глубокой оценки целей, которым служат сложные экономические институты, однако наиболее весомым фактором указанного изменения было, вероятно, привнесение в данную полемику перечня экономических достижений капитализма. И тем не менее, каким бы ни было объяснение эволюции оценок последнего, интеллектуальный скептицизм в отношении достоинств капитализма уступил место их квалифицированным исследованиям.

Ввиду того что всякая форма экономической организации, будь она капиталистической или какой-либо иной, сложна, каждая из них заслуживает квалифицированного анализа. Данный тезис не означает, что нельзя считать некоторые экономические институты чудом или даже как нечто, внушающее благоговение, и одновременно выражать реальную озабоченность их деятельностью. Напротив, любой иной подход к их оценке является неправомерным.

Претенциозное отношение к экономическим институтам необходимо и по другой причине. Оно подкрепляет идею о том, что экономические институты всегда являются средствами достижения чего-либо и никогда — конечной целью. Редко когда один способ организации доминирует над другим по всем относящимся к делу экономическим показателям. Выбор между альтернативными способами организации — по крайней мере между "финалистами", рассматриваемыми в настоящей книге,— всегда предполагает компромиссные решения: улучшение одного или нескольких экономических показателей достигается только за счет ухудшения других. Это верно даже тогда, когда речь идет о сравнении характеристик эффективности способов организации²⁴. Данный подход применим a fortiori, когда в сферу анализа включаются социально-политические особенности экономических институтов.

Предпочтения в пользу тех или иных способов организации могут, например, различаться не только потому, что эффективность их функционирования оказывается различной, но также и по причине того, что люди используют разные методы взвешивания показателей при выведении агрегированной оценки. Добровольное и осознанное принесение в жертву эффективности в целях достижения каких-либо иных значимых результатов представляет собой "просто затраты". Однако иное дело, когда эти жертвы не являются добровольными или осознанными.

Теория трансакционных издержек утверждает, что микроэкономические институты имеют решающее, утонченное значение (которым относительно пренебрегают) для объяснения различий в экономической эффективности во времени, внутри отраслей, и между ними, внутри и между национальными государствами и социально-политическими системами. Огромное несоответствие усилий по оценке технологических и организационных факторов хозяйственных процессов, на которое Хайек с отчаянием ссылался еще в 1945 г., до сих пор ожидает своего исправления.

Теория трансакционных издержек помогает обогатить анализ экономической организации, требуя от исследователя изучать те микроаналитические характеристики организации, в рамках которых происходит относящееся к делу сравнительное институциональное действие, путем раскрытия особенностей организаций, которые связаны с трансакционными издержками и которыми ранее пренебрегали, и посредством настаивания на том, что способы организации следует оценивать не абстрактно, а на основе сравнительного институционального подхода. Тем не менее "порочные" способы экономической организации, которым сегодня нет более совершенных реальных альтернатив, смогут сохранять господствующее положение до тех пор, пока не будут разработаны какие-либо лучшие организационные решения.