economicus.ru
 Economicus.Ru » Галерея экономистов » Теория общественного выбора

Теория общественного выбора

Theory of Public Choice
 
Источник: Джеймс Бьюкенен. Сочинения. Пер. с англ. Серия: "Нобелевские лауреаты по экономике". Т.1./ Фонд экономической инициативы; Гл.ред.кол.: Нуреев Р.М. и др./ - М., "Таурус Альфа", 1997.
Бьюкенен Дж.
ГЛАВА 1
ВВОДНЫЙ РАЗДЕЛ

УТОПИЯ АНАРХИЗМА
Для индивидуалиста идеальный, или утопический, мир обязательно анархичен в истинно философском смысле. Этот мир населен только теми людьми, которые соблюдают минимум норм поведения, диктуемых взаимной терпимостью и уважением. Индивиды вольны "заниматься тем, чем они хотят", придерживаясь этих норм, а совместные начинания строятся исключительно на добровольной основе. Люди оставляют за собой право не участвовать в каких-либо совместных мероприятиях. Ни один человек не имеет права принуждать другого, отсутствует безликая бюрократия, военная или гражданская, которая осуществляет внешнее принуждение. Государство действительно уничтожается в этой утопии, а любая его реанимация воспринимается как чудовищная несправедливость. По своей сути и значению эта утопия не является коммунистической, даже в идеализированном понимании этого исторически извращенного слова. Отсутствуют предопределенные общие правила. Могут существовать и коммуны, и великое множество отшельников, причем последние могут быть или не быть скупы. Кооперативные взаимоотношения обязательно являются договорными, что должно приносить взаимную выгоду всем участникам, по крайней мере при предварительной оценке.
Это утопия свободного принуждения. Даже идеализированная, она учитывает разнообразие желаний и их интенсивность. От людей, живущих в этом утопическом мире, не требуется ничего, кроме уважения к окружающим, по крайней мере внешнего. При таком ограничении теоретически можно представить самые разные модели межличностного поведения. И любой сторонний наблюдатель может предпочесть ту или иную модель.
Необходимо признать, что утопия анархизма давно привлекает к себе внимание, хотя, возможно, на самом деле эта привлекательность иллюзорна. Ведь сколько-нибудь систематический анализ приводит к выводу, что и сама эта идея - не более чем умозрительный мираж. Что служит границами индивидуальной свободы поведения? На первый взгляд, реальным представляется позволить каждому человеку заниматься своим личным делом. Но что же случится, если нет взаимного согласия о границах прав? Если одного человека раздражают длинные волосы, а другие хотят их носить? Даже такой простой пример расшатывает утопию анархизма, и вернуть ей устойчивость можно, только сказав несколько слов по поводу ограничений. В данном случае может быть использована следующая норма: явное внешнее вмешательство в индивидуальный стиль одежды или прически должно быть запрещено. Соблюдение такой нормы должно обеспечиваться, если только не будет достигнуто естественное и всеобщее согласие по этому вопросу. Но тогда отпадает необходимость ее провозглашать. Однако если есть хотя бы один человек, который считает нормальным ограничивать свободу других в выборе стиля жизни, никакой анархичный порядок не сможет "выжить" в прямом смысле этого слова.
Оказавшись вовлеченным в подобные дискуссии по практическим, организационным вопросам, философ-анархист попробует воспользоваться иным доводом. Признав уместность нашего примера, он будет отрицать его причастность к своему видению утопии. Он может сделать замечание о специфике межличностного взаимодействия и выдвинуть аргумент, что человек, вмешивающийся не в свои дела ("доброхот"), способен добровольно начать уважать свободу других. Этот человек может поступить так, осознав, что если он не сделает этого, другие в свою очередь попытаются ограничить его собственную свободу действий. Таким образом, несмотря на имеющиеся внутренние частные предпочтения относительно длины волос, потенциальный "доброхот" может воздержаться от вмешательства из-за страха ответного вторжения в его собственный стиль жизни.
Однако ожидаемые предпочтения нескольких действующих лиц могут оказаться несопоставимыми. Если у других людей в группе нет внутреннего желания вмешиваться, и особенно если вмешательство само по себе накладно, "доброхот" может без всякого страха и далее препятствовать достижению того, что в лучшем случае окажется хрупким равновесием идеализированного мира. Кажется, что именно этот недостаток в видении мира анархистом поправим, если разрешить свободный обмен между людьми и заключить договор об использовании какого-либо общепринятого товара в качестве всеобщего эквивалента-измерителя. Такой товар - "деньги" - облегчает сравнение стоимостей и позволяет другим людям, действуя вместе, откупаться от упрямца или подкупать его. Можно заставить "доброхота" перестать вмешиваться в чужие дела благодаря соответственно установленным компенсациям. Компенсации общепринятым товаром позволят людям с несопоставимыми предпочтениями прийти к согласию по поводу условий сделки. Однако с компенсацией выплат и "взяток" возникает целый ряд новых проблем. Если есть потенциальная возможность получить деньги, стать упрямцами окажется выгодным, но не потому что люди таким образом выразят свои личные предпочтения, а потому что это принесет им реальную выгоду. Если человек действительно настолько не выносит длинные волосы, что готов вмешаться в дела других при отсутствии компенсации, то он как бы "подкупается" денежными выплатами. Но остальные люди, которых никоим образом не волнуют вопросы стиля прически, тоже могут начать вмешательство, чтобы в перспективе получить деньги. Порядок в анархическом обществе не гарантирован соглашением об эквиваленте.
Анархия как основной организационный принцип порядка терпит провал при тщательном анализе, даже если мы не выходим за рамки индивидуального в узком смысле. Ограниченность анархии становится еще более очевидной, когда мы обращаем внимание на действия, которые обязательно порождают потенциальный конфликт между отдельными людьми. Однако до их внимательного изучения необходимо сказать несколько слов в защиту анархии. Даже если мы понимаем, что этот принцип не является универсальной основой социального порядка, мы должны признать, что существенные его черты могут быть обнаружены при анализе широкого спектра человеческих взаимоотношений. Важно ясно сказать о его значении, поскольку в силу самой вездесущности организованной анархии все внимание обычно уделяется исключительно ее пределам, за которыми возникает угроза беспорядка.
Существует бесчисленное множество видов деятельности, занятие которыми требует от людей соблюдения фундаментальных правил взаимной терпимости, видов деятельности, практикуемых изо дня в день при отсутствии каких-либо формальных правил. Они имеют место, поскольку люди, их осуществляющие, соблюдают те минимальные стандарты поведения, которые требуются для установления и поддержания порядка. Рассмотрим обычный разговор в многочисленной группе. Общение происходит благодаря общему следованию правилу, что только один человек может говорить в то время, когда другие молчат. Анархия работает. Она перестает работать, когда люди отказываются соблюдать это минимальное правило взаимной терпимости. Общение на вавилонской башне прекратилось, если бы все люди попытались разговаривать одновременно, также как оно прекратилось, когда возникли языковые различия. Парадоксально, но современные радикалы часто называют себя анархистами, тогда как они имеют обыкновение прерывать выступающих или срывать собрания, что приводит к разрушению оставшихся элементов жизнеспособной анархии.
И это только единичный пример. Может быть, университеты 60-х годов оказались так подвержены деструктивным тенденциям именно потому, что они были построены на принципах организованной анархии и полностью зависели от подчинения внутренним правилам взаимного терпения и уважения? Со времен 60-х университеты стали менее анархичны, они выработали формализованные правила, поскольку границы допустимого поведения зачастую переступались. По мере того, как все больше и больше человеческих взаимоотношений будут становиться конфликтными, появятся и институциональные средства для решения этих конфликтов, а также расширится набор формальных правил. Если люди подчиняются неявным правилами, то их формализация не нужна. Если же это не так, то формализация правил, их внедрение и обеспечение соблюдения становятся необходимыми.
Появление новых конфликтов не должно привлекать слишком много внимания в ущерб изучению хотя и аналитически малоинтересного, но обширного спектра взаимоотношений, которые продолжают осуществляться упорядоченным образом без формализации. Мужчины и женщины прогуливаются по городу. За редким исключением они соблюдают очереди в супермаркетах, банках и аэропортах. Все-таки простое уважение к ближнему имеется в числе закоренелых привычек среднего американца. Подтверждение этому можно найти на каждом шагу. Является ли такое поведение наследием христианской или кантианской этики, которые когда-то открыто насаждались, или же это фундаментальное свойство человеческой души, но его существование нельзя отрицать.1 Зловещая угроза, явно обозначившаяся к шестидесятым годам, состоит в потенциальном разрушении такого рода модели поведения. Если американцы потеряют взаимную терпимость по отношению друг к другу, если они перестанут придерживаться принципа "живи и дай жить другим", который является нормой для самых разных социальных взаимоотношений, независимо от определенных правительством принудительных правил, то область цивилизованной жизни, которая и анархична, и упорядочена, обязательно сузится, причем с многочисленными губительными последствиями для людей. Как отмечалось ранее, любое равновесие, достигнутое при анархии, является, в лучшем случае, недолговечным. Индивидуалист должен рассматривать всякое сужение сферы регулируемой анархии как явное "зло". Тем не менее, он должен понимать, что анархия уместна только в той степени, в которой она приводит к приемлемому уровню порядка. Порядок, насаждаемый монархом, будет более предпочтительным, чем анархичная война всех против всех, при которой жизнь становится жестокой, ужасной и короткой.
В ходе предварительного анализа упорядоченной анархии необходимо обратить особое внимание на один момент, который мы уже обсуждали ранее, но который стоит упомянуть еще раз. Каковы же моральные характеристики результатов, полученных в процессе добровольных личных взаимодействий при отсутствии формализованных правил? Что здесь "хорошо", а что "плохо"? Ответ прост, но очень важен. "Хорошо" то, что "появляется" в результате свободного выбора людей. Наблюдателю извне невозможно установить критерий для определения добродетели независимо от процесса, в ходе которого получены результаты. Оценка дается средствам достижения результатов, а не результатам как таковым. Тогда, когда можно видеть, что индивиды действуют свободно, находясь в минимальных рамках взаимного терпения и уважения, любой полученный исход заслуживает классификации в качестве "хорошего", независимо от того, каков же собственно он. Эта оценка через критерий процедуры применима и тогда, когда рассматриваются неанархичные принципы установления порядка. Однако до тех пор, пока полностью не понята суть взаимоотношений, в которых преобладает анархия, трудно постичь более сложные отношения, возникающие при формализации взаимодействий.

ПРИМЕЧАНИЯ:

1 Дополнительные примеры и более обстоятельный их анализ можно найти в работе: Roland N.McKean. "The Economics of Trust, Altruism, and Corporate Responsibility", in Altruism and Economic Theory, ed. E.S.Phelps. New York: Russell Sage Foundation. См. также: Diane Windy Charnovitz. The Economics of Etiquette and Customs: The Theory of Property Rights as Applied to Rules of Behavior. M.S. thesis, University of Virginia. Charlottesville, Virginia, 1972.
Новости портала
Рекомендуем посетить
Allbest.ru
Награды
Лауреат конкурса

Номинант конкурса
Как найти и купить книги
Возможность изучить дистанционно 9 языков
 Copyright © 2002-2005 Институт "Экономическая школа".
Rambler's Top100