Чтобы понять это, надо начать немного издалека - с понятия ценности (стоимости). Маркс начинает с установления того поло-жения, что труд есть не только мерило или причина, но даже суб-станция стоимости. Мы видели, что такой же, хотя и не столь ус-тойчивой, была мысль Рикардо. Начиная с Маркса, она упрочива-ется безусловно. Конечно, Маркс не оспаривает, что полезность яв-ляется необходимым условием всякой ценности (стоимости), и даже рассматривает ее единственным условием потребительной ценности (стоимости). Но полезность не может объяснить мено-вой ценности, потому что всякий обмен предполагает кое-что об-щее, идентичное между обмениваемыми товарами. Откуда же про-исходит эта идентичность? Конечно, не от полезности, потому что эта полезность как раз различна в каждом товаре и именно это раз-личие не составляет единственный смысл обмена. Общим же, од-нородным для товаров, хотя все они разнородны, является боль-шее или меньшее количество содержащегося в них труда. Как сто-имости все товары суть кристаллизованный человеческий труд. Они стоят больше или меньше сообразно тому, больше или мень-ше содержится в них общественного труда, измеряемого средним числом потраченных на них часов2.
При таком допущении посмотрим на рабочего-наемника, заня-того каким-нибудь трудом и работающего десять часов в день.
Какова будет меновая ценность продукта его труда? Она будет равняться десяти часам, каков бы ни был продукт - башмаки, сук-но или уголь. И так как в силу договора найма хозяин-капиталист, как всегда называет его Маркс, сохраняет за собой собственность на продукт труда, то он продаст его по его стоимости в десять часов.
А что дает он рабочему? Заработную плату и ничего больше. Что же представляет собой эта заработная плата? Наем на работу состоит в том, что капиталист покупает рабочую силу, чтобы распо-ряжаться ею по своему усмотрению. Какую цену он платит за нее? Он оплачивает ее по ее действительной ценности. А эта ценность определяется тем же законом, который управляет всеми меновы-ми ценностями и который мы только что сформулировали. Рабо-чая сила, ручной труд, есть товар, как и всякий другой товар, и ее ценность также определяется количеством часов необходимого для ее производства труда3.
"Количество необходимого для производства рабочей силы тру-да", - с первого взгляда это кажется немного странным. Для тех, которые приступают к марксистской доктрине, это самый труд-ный, но вместе с тем существенный пункт, ибо все вращается око-ло него. Но в нем нет ничего таинственного. Предположим, что вместо труда рабочего речь идет о труде машины, и ни одному ин-женеру не покажется удивительным, если его спросят, сколько сто-ит одна лошадиная сила пара. Он ответит, смотря по обстоятельст-вам, что она стоит один или два килограмма угля в час, восемь или десять килограммов в день; и так как сама ценность этого угля представляет лишь известное количество труда углекопа, то нет ничего легче, чем вычислить ее, если угодно, в труде. При сущест-вовании же режима наемничества рабочий день есть не что иное, как машина, и труд одного рабочего как ценность ничем не отлича-ется от труда другого. Один час или один день человеческого труда стоит количества средств существования, необходимых для под-держания рабочего в производительном состоянии в течение одно-го дня или одного часа. Всякий хозяин, оплачивающий рабочих натурой, что еще случается в сельском хозяйстве, хорошо умеет производить такой расчет; то же самое происходит в случаях опла-ты рабочих деньгами, так как выдаваемые деньги представляют здесь не что иное, как стоимость средств существования.
Пойдем теперь дальше. Ценность необходимых для поддержания какого-нибудь труда средств существования никогда не равня-ется ценности продуктов того же самого труда. В приведенном на-ми примере она будет равняться не десяти часам, а, скажем, пяти, может быть, еще меньше. При нормальных условиях человече-ский труд всегда оставляет некоторый излишек в произведенной стоимости по сравнению с потребленной4.
Мы подходим теперь к самому узлу доказательств. Тайна капи-талистического производства разоблачена". Действительно, заметь-те, что произведенную трудом ценность получает капиталист, реа-лизуя ее посредством продажи продуктов, между тем как потреб-ленную трудом ценность получает рабочий в заработной плате; от-сюда с необходимостью вытекает, что вся разница между обеими ценностями остается в руках капиталиста. В то время как капита-лист продает продукт как стоящий десять часов труда, рабочему он выдает только эквивалент пяти часов труда, а излишек удерживает у себя. Этот излишек Маркс называет ныне знаменитым именем прибавочной стоимости5.
Из этого, таким образом, следует, что фактически капиталист присваивает десять часов труда рабочего, а оплачивает ему только пять6 часов; другими словами, рабочий доставляет капиталисту пять часов дарового труда. В течение пяти первых часов он воспро-изводит эквивалент своей заработной платы, а начиная с шестого часа он работает даром. Этот неоплаченный излишек часов труда, который создает прибавочную стоимость, и есть то, что Маркс на-зывает прибавочным трудом; это, так сказать, сверхурочный труд, от которого рабочий никакой выгоды не имеет, бесполезное для не-го обременение, которое в то же время составляет обогащение для капиталиста.
Естественно, интерес капиталиста заключается в том, чтобы возможно больше увеличивать составляющую его прибыль приба-вочную стоимость. Он добивается этого целым рядом приемов, анализ которых составляет одну из самых интересных частей мар-ксистского учения и которые можно свести к двум пунктам:
а) возможно больше удлинять продолжительность рабочего дня, чтобы увеличить количество часов прибавочного труда. Если, например, хозяин сможет удлинить рабочий день до 12 часов, его прибавочная стоимость будет состоять из 7 часов вместо 5. И как раз за этим именно гнались все фабриканты до последнего време-ни, когда законы, ограничивающие продолжительность рабочего дня, стали осушать (только там, где они могут применяться) этот первоначальный источник прибавочной стоимости;
б) уменьшить количество часов, посвящаемых воспроизводству средств существования рабочего. Если можно сократить его с 5 до 3 часов, то очевидно, что и таким приемом, хотя и обратным пред-ыдущему, прибавочная стоимость капиталиста точно так же под-нимается с 5 до 7 часов. Но такое уменьшение совершается само-произвольно, только как результат всех индустриальных усовершенствований или каких-нибудь организаций, стремящихся к по-нижению стоимости жизни, например потребительских коопера-тивов7. Но и капиталист может содействовать ему открытием мни-мых филантропических фабричных лавок или приложением тру-да женщин и детей, для поддержания которых требуется меньше средств существования, чем для взрослых рабочих. И это не мед-лят капиталисты провести в жизнь, так широко применяя труд женщин и детей, что мужчине ничего иного не остается, как сте-речь дом да щи в печке, и так продолжается до тех пор, пока не рас-строят всю эту тактику законы, воспрещающие или регулирующие труд женщин и детей8.
Таков вкратце ход мысли Маркса. Истинно оригинальны в нем отсутствие банальных пересудов об эксплуатации рабочих и жад-ности эксплуататоров и объяснение того обстоятельства, как обво-ровывается рабочий, несмотря на то, что он получает все, что ему причитается9. Капиталист не обворовывал рабочего; он заплатил за труд его действительную цену, разумея под этим истинную мено-вую ценность. "Наконец фокус удался... Все условия проблемы со-блюдены и законы товарного обмена нисколько не нарушены. Эк-вивалент обменивался на эквивалент". Было бы невозможно, что-бы дело происходило иначе при наличии капиталистического строя, свободной продажи труда и закона ценности (стоимости). Может быть, рабочий, как зазевавшийся на фокусника ротозей, по-ражен неожиданным результатом от всей этой операции, от кото-рой ему остается только половина ценности продукта его труда, но ему нечего сказать: все произошло правильно. Правда, капита-лист - хитрец: покупая рабочую силу, он хорошо знал, что делает выгодное дело, потому что она - единственный товар, единствен-ное орудие, обладающее таинственным свойством "быть источни-ком стоимости, притом большей стоимости, чем имеет он сам"10. Он это знал наперед и, как говорит Маркс, это заставило его улы-баться. Но обстоятельство это есть лишь особое счастье для поку-пателя, но не составляет никакой несправедливости по отношению к продавцу и потому не предоставляет рабочему никаких основа-ний для претензий ни с юридической, ни даже с экономической точки зрения - все равно как было бы с крестьянином, который продал бы стельную корову, не подозревая этого.
До сих пор мы говорили только о Труде, а главным лицом, ге-роем книги Маркса, является Капитал. Наше изложение марксист-ского учения о производстве было бы поэтому очень неполное, ес-ли бы мы не указали, как Маркс понимает роль капитала в произ-водстве.
Сам по себе капитал, очевидно, бесплоден, потому что принято, что один труд производит ценность. Но труд не может произво-дить, не потребляя определенного количества капитала, и потому важно знать, как капитал комбинируется с трудом.
Маркс различает две категории капитала:
1) капитал, служащий в форме заработной платы или средств существования для поддержания рабочего населения. Это то, что старые экономисты называли фондом заработной платы и что Маркс называет переменным капиталом. Если последний непос-редственно не участвует в производстве, то, во всяком случае, он, будучи потреблен трудом, производит ценность и прибавочную стоимость;
2) капитал, служащий просто для подмоги труду в форме ору-дий, машин, построек и т.д. и называемый Марксом постоянным капиталом. Последний, будучи лишь поглощаем и оживляем чело-веческим трудом, не может производить прибавочной стоимости. Во всяком случае, он кое-что воспроизводит. Что же? Свою собст-венную ценность по мере того, как последняя потребляется в ходе производительных операций. Действительно, этот постоянный ка-питал - сам, очевидно, продукт труда, кристаллизованного труда, и его ценность, как и всякого другого продукта, определяется коли-чеством затраченных на него часов труда. Эта ценность подобно ценности сырья и самого ручного труда должна, следовательно, воплотиться в ценности окончательного продукта, но ничего сверх этого. Экономисты называют это амортизацией. Но всем известно, что амортизация не прибыль".
При таких условиях, понятно, капиталист был бы заинтересо-ван употреблять только переменный капитал или, во всяком слу-чае, свести постоянный капитал до необходимого минимума", ес-ли вовсе нельзя обойтись без него. Но тут-то мы наталкиваемся на ту аномалию, которая приводила в отчаяние комментаторов Марк-са и причиняла много затруднений ему самому, если судить по тем старательным объяснениям, с помощью которых он пытается раз-рушить ее".
Если действительно постоянный капитал бесплоден по своей природе, то почему крупная промышленность применяет его все в более широких размерах в форме заводов, машин, доменных пе-чей, железнодорожных путей и почему именно это является харак-терной чертой, по которой она узнается. Она должна бы в таком случае давать значительно меньше прибыли, чем мелкая ручная промышленность или земледелие. И как объяснить, что разные доли той или иной категории капиталов могут изменять средний уровень прибыли того или другого предприятия; разве не аксиома, что при режиме свободной конкуренции и вообще при всех рав-ных условиях средний уровень прибыли на капитал везде одина-ков.
Маркс отвечает, что, действительно, норма прибыли одна для всех капиталистов данной страны, но что эта норма есть средняя от прибылей всех предприятий, иначе говоря, такая норма, которая была бы при условии, если бы все предприятия данной страны, со-храняя в своих пропорциях переменные и постоянные капиталы, образовали бы одно предприятие, так сказать, один национальный трест. Речь идет здесь не просто о статистической средней, а о сред-ней, которая навязывается всем предприятиям конкуренцией14. И отсюда получается тот неожиданный вывод, что предприятия, где преобладает, как, например, в земледелии, переменный капитал, будучи приведены к этой средней, должны получить прибавочной стоимости значительно меньше той, на которую они могли рассчи-тывать по составу своих капиталов (Маркс и называет их предпри-ятиями с низким органическим строением капитала), между тем как, наоборот, те предприятия, где преобладает постоянный капи-тал, получат больше, чем они могли рассчитывать по составу свое-го капитала (и Маркс называет их предприятиями с высоким орга-ническим строением капитала)". И вот почему вопреки тому, что можно было бы ожидать на первый поверхностный взгляд, мно-жатся предприятия с крупными орудиями производства. Именно эти предприятия находятся в благоприятном положении, потому что в них реализуются прибыль выше той, которую принес бы по-требляемый ими прибавочный труд, и прибавочная стоимость, ко-торая должна была бы при нормальных условиях происходить от него16.
Отдавая дань остроумию этой диалектики, мы не должны, од-нако, до такой степени ослепляться ею, чтобы не видеть грубого факта, который она намеревается затушевать, но который она тай-но признает, а именно того факта, что норма прибыли (а потому, заметьте, и ценность продуктов, ибо это предполагается нормой прибыли) без всякой необходимой связи с количеством употребля-емого труда регулируется конкуренцией, т.е. законом предложения и спроса. И таким образом оказывается, что предприниматель на-ходится в более выгодном положении, употребляя меньше челове-ческого труда и больше получая, несмотря на это, прибыли. Это противоречие и есть именно одна из тех трещин, которая, как мы увидим, приведет к крушению величественного марксистского мо-нумента.
