Статья Харрода прошла, однако, незамеченной. Вот почему поднятая в ней проблема спустя семь лет фактически заново открыта на другой стороне Атлантики E. Домаром. Модель этих авторов, получившая название "модель Харрода - Домара", заложила тот аналитический фундамент, на котором выросли исследования последующих поколений экономистов.
Можно утверждать, что проблематика роста всегда интересовала экономическую теорию - уже более эффективное распределение ресурсов приводит к увеличению продукта. Заслуга же Харрода состоит в том, что он сделал объектом своего анализа скорее темпы изменения производства во времени, чем показатели, определяющие Уровень производства и занятости,- показатели, которые служили предметом особенно пристального рассмотрения в "Общей теории занятости, процента и денег" Кейнса.
Острая дискуссия (по вопросам теории роста) разгорелась после появления в 1956 г. работ Р. Солоу, подготовленных в американском Кембридже, и Дж. Робинсон - в английском. "Спор двух Кембриджей" остается оживленным и по сей день. Конфликт нисколько не утих: несмотря на град обоюдной критики, ни одна из сторон так и не отказалась от своих моделей. Выпады Робинсон в адрес ее противников по проблемам "переключения" и "измерения капитала" вызвали в их стане лишь временное замешательство и перегруппировку сил. Часть критических замечаний Робинсон оппоненты вообще отмели, поскольку при всей своей обоснованности они оказались явно недостаточными, чтобы пустить ко дну судно экономического роста американского Кембриджа.
Теория роста тем временем стала труднодоступной для понимания; она предстает теперь перед непосвященными полем сражения, окутанным клубами дыма. И все же было бы неверно утверждать, что ровным счетом ничего не сделано для того, чтобы достигнуть большей ясности. Я выдам свои симпатии, когда скажу, что Дж. Робинсон была наиболее доблестным поборником конкретности, по крайней мере в том, что касается предпосылок. Она выявила ряд скрытых предпосылок и развенчала те из них, которые оказались сомнительными с точки зрения эмпирического анализа. Следует помнить, однако, что полемика вокруг теории роста не ограничивается обсуждением свойств абстрактных моделей: борьба идет за понимание реальных экономических процессов и в конечном счете за выработку правильной хозяйственной политики. Что и говорить, задачи не столь утонченные, как это могло бы показаться сторонникам строго формальной теории экономического роста.
Версия американского Кембриджа стала отождествляться с неоклассической моделью роста, тогда как взгляды английского Кембриджа характеризуют посткейнсианскую теорию роста. Точнее говоря, неоклассический "лагерь" также претендует на кейнсианское "происхождение", но в его хиксианской интерпретации. Все же принадлежность к той или иной школе не ограничена рамками каких-то определенных стран - сторонники неоклассической школы есть и в Великобритании, и в странах Британского Содружества, а число посткейнсианских еретиков, насколько я могу судить, постепенно увеличивается в США и Канаде.
