Галерея экономистов
economicus.ru
 Economicus.Ru » Галерея экономистов » Эдвард Хастингс Чемберлин

Эдвард Хастингс Чемберлин
(1899-1967)
Edward H. Chamberlin
 
Глава IV.
ДИФФЕРЕНЦИАЦИЯ ПРОДУКТА
1. Содержание понятия "дифференциация"
Та форма взаимодействия между силами монополии и конкуренции, к рассмотрению которой мы сейчас приступаем, отличается от формы взаимодействия, описанной в предшествующей главе. Она возникает из того, что мы будем называть дифференциацией продукта. Настоящая глава служит введением в эту тему: она раскрывает содержание понятия "дифференциация" и показывает, каким образом и в каком соотношении дифференциация включает в себя и монополию и конкуренцию.
Продукты общего вида выступают как дифференцированные тогда, когда имеется какое-либо существенное основание для того, чтобы отличать товары (или услуги) одного продавца от товаров (или услуг) другого продавца. Такое основание может быть реальным или воображаемым, лишь бы оно имело какое-нибудь значение для покупателей и приводило бы в результате к тому, что они отдавали бы предпочтение одной разновидности продукта по сравнению с другой. Там, где существует такого рода дифференциация, хотя бы и незначительная, покупатели будут группироваться попарно с продавцами не по воле случая и не беспорядочно (как это происходит при чистой конкуренции), а в соответствии с выбором, основанным на предпочтении.
Дифференциация может базироваться на определенных особенностях самого продукта, вроде таких, как особые запатентованные свойства - фабричные марки, фирменные названия, своеобразие упаковки или тары (если таковые имеются), или же таких, как индивидуальные особенности, относящиеся к качеству, форме, Цвету или стилю. Дифференциация может также существовать в отношении условий, сопутствующих продаже товара. В розничной торговле (если ограничиться одним только примером) эти условия включают в себя такие факторы, как удобство местонахождения продавца, общая атмосфера или общий стиль, свойственные его заведению, его манера ведения дел, его репутация как честного дельца, любезность, деловая сноровка и все личные узы, которые связывают его клиентов либо с ним самим, либо с теми, кто у него работает. Поскольку эти - и всякие, иные - неосязаемые факторы варьируют от продавца к продавцу, то "продукт" выступает в каждом случае различным, ибо покупатели в большей или меньшей степени учитывают эти вещи, и можно считать, что они покупают их наряду с самим товаром. Если иметь в виду две указанные стороны дифференциации, то становится очевидным, что все продукты в сущности отличаются друг от друга - по меньшей мере слегка отличаются - и что в обширной области хозяйственной деятельности дифференциация играет важную роль.
Для объяснения расстановки экономических сил в этой области экономическая теория выдвинула а) теорию конкуренции и b) теорию монополии. Если продукт отличается законченным своеобразием, как, например, услуги трамвая, или несет на себе узаконенную печать патента или авторского права, то он обычно рассматривается как монополия. С другой стороны, если продукт менее четко выделяется среди других продуктов той же номенклатуры, то его объединяют с ними и рассматривают как часть продукции известной отрасли промышленности или сферы хозяйственной деятельности, имеющей конкурентный характер. Так, например, несмотря на то, что патенты относят обычно к монополиям, фабричные марки чаще всего рассматриваются как явление, сообщающее продукту меньшую степень своеобразия и потому вполне совместимое с конкуренцией (а порой даже как непременный элемент последней). Объяснение стоимости запатентованных товаров дается при этой классификации в плане стремления монополиста к пот лучению максимума прибыли на подвластном ему рынке, между тем как объяснение стоимости товаров, имеющих фабричную марку, дается в плане установления равновесия между спросом и предложением в гораздо более обширной сфере. Все стоимостные проблемы зачисляются в тот или в другой разряд в зависимости от элемента, который в них преобладает; частичное противодействие, оказываемое другим элементом, игнорируется.
Такой образ действий привел в результате к системе представлений, которая идет еще дальше и отрицает само существование второстепенного (якобы второстепенного) элемента. Монополия и конкуренция очень часто рассматриваются не просто как антитезы, а как взаимоисключающие начала. Показать наличие конкуренции - значит доказать отсутствие монополии и vice versa. Даже само выражение "монополистическая конкуренция" кажется многим парадоксом, жонглированием словами. Нельзя представить себе концепцию более неудачную, чем эта. Ни одна из двух сил не исключает другую, и учет обеих является в большинстве случаев непременным условием рационального объяснения цен.
2. Патенты и фабричные марки
Общее доказательство справедливости теории, учитывающей в равной мере оба элемента, может быть представлено путем рассмотрения такого частного вопроса: имеется ли действительно какое-либо основание для проведения различия между патентами и фабричными марками? Патенты (и авторские права) обычно трактуются как монополии. Согласно конституции Соединенных Штатов, таковые выдаются государственными органами, облеченными на то полномочиями конгресса, в целях обеспечения "на протяжении ограниченных отрезков времени исключительных прав авторам и изобретателям на их личные произведения и изобретения". Даруемая привилегия имеет исключительный характер: в течение семнадцати лет только сам изобретатель имеет право на производство и продажу изобретенных им предметов. Монопольный характер этой привилегии признается обычно как в литературе по патентным вопросам, так и в общеэкономической литературе1. Вывод этот, несомненно, формулируется обычно нечетко, но впечатление получается такое, что в данной области есть отдельные случаи, когда основные положения теории монопольной стоимости полностью соответствуют действительности.
С другой стороны, в литературе указывалось на наличие в этой области элемента конкуренции и даже утверждалось, что патенты носят в основном скорее конкурентный, чем монопольный характер. "Запатентованные продукты, - утверждает Вогн, - могут подвергаться конкуренции как со стороны запатентованных, так и со стороны незапатентованных продуктов. Закон о патентах фактически способствует конкуренции, поскольку он стимулирует личную инициативу и частную предприимчивость"2. Зигер указывает, что Многие патенты предназначены для защиты от конкурирующих технологических процессов и служат скорее усилению, чем ослаблению конкуренции между теми, кто применяет различные производственные методы"3. Патентный комитет при палате представителей докладывал в 1912 г. , что до наступления эры трестов и объединений, направленных к ограничению производства, "монополия, предоставляемая законом о патентах, при том ограниченном характере, который ей был свойствен, обнаруживала со временем тенденцию к поощрению конкуренции. Она побуждала изобретателей предпринимать новые усилия, а капиталисты и бизнесмены обретали в ней стимул к внедрению изобретений. В этих условиях патент, хоть он и предоставлял монополию на определенный товар, редко вызывал тенденцию к монополизации какой-либо отрасли производства, ибо только незначительное число изобретений обладало настолько фундаментальным характером, чтобы давать владельцу патента монополию на какую-либо отрасль производства; и каждый крупный финансовый успех, связанный с отдельным патентом, непременно порождал соперничающие изобретения"4.
Если патенты находятся в единоличном владении, говорится далее в докладе, то конкуренция, как правило, продолжает существовать. Эта мысль выражена следующими словами: "Капитал, стремящийся обрести контроль над промышленностью при помощи патентов, прибегает к скупке всех значительных патентов, относящихся к конкретной сфере производства. Преследуемая при этом цель состоит в том, чтобы исключить возможность конкуренции, которая неминуемо существовала бы в том случае, если различные патенты находились бы во владении обособленных и соперничающих друг с другом производителей"5. Вполне ясно, что если владение патентами носит подобный характер, то конкуренция между ними не исключается тем фактом, что они являются монополиями. Каждый запатентованный товар подвергается конкуренции со стороны товаров, являющихся более или менее несовершенными субститутами.
Так же обстоит дело и с авторским правом. Охраняемые авторским правом книги, периодические издания, картины, пьесы представляют собой монополии; и тем не менее они непременно сталкиваются с конкуренцией со стороны аналогичных произведений как охраняемых, так и не охраняемых авторским правом. Изобилие и разнообразие субститутов удерживает способность отдельного автора диктовать цену своего собственного произведения в весьма узких границах. Каждое произведение, охраняемое авторским правом, составляет монополию лица, владеющего этим правом; и все же оно одновременно подвергается конкуренции, имеющей обширное поле действий.
Обратимся теперь к фабричным маркам. Нельзя сказать, чтобы их монополистическая природа полностью игнорировалась. "Прибыли, получающиеся от использования фабричной марки или "репутации" предприятия, - говорит Джонсон, - до некоторой степени аналогичны прибылям, проистекающим от патента". Эти доходы "подпадают под общую рубрику монополистических прибылей"6. Следует, однако, специально отметить сквозящий здесь оттенок нерешительности, ибо он типичен. Прибыли эти не суть такие же, как прибыли, возникающие в силу патента, они лишь "до некоторой степени аналогичны". Эли относит фабричные марки к "монополиям, служащим всеобщей пользе"7, и, хотя он говорит, что "вопрос о том, надлежит ли их относить к этой категории, является спорным", он все же полагает, что это будет правомерно. "Они создают право пользования или монополию на определенный знак или клеймо с целью выделить свои изделия. Конечно, другое лицо может создать другой вид товаров и может утвердить ценность другой фабричной марки". На этом основании он приходит к выводу, что фабричная марка "представляет собой монополию только в определенном отношении, а именно в том отношении, что она выделяет товары отдельного производителя". Веблен говорит о монопольных привилегиях, "покоящихся на укоренившейся привычке и на престиже", которые столь "часто продаются в форме передачи права на сохранение прежнего названия фирмы, фабричных марок, клейм и т. д. "8. Найт относит "к одному и тому же разряду монополий... использование фабричных марок, фирменных названий, рекламных девизов и т. д. ; и сюда же мы можем включить услуги лиц свободных профессий с установившейся репутацией (независимо от ее реальной основы)"9. Перечень подобных высказываний можно было бы продлить.
С другой стороны, в деловом мире фабричные марки и клейма обычно рассматриваются как средство, позволяющее одному продавцу успешнее конкурировать с другим, т. е. как нечто такое, что вполне соответствует конкуренции и даже обязательно для нее. В экономической литературе воззрение это молчаливо санкционируется, и это сказывается в том, что фабричным маркам не уделяется, как правило, никакого внимания. Они попросту рассматриваются как принадлежность конкурентного в основном режима, и это считается само собой разумеющейся истиной. Только патенты и авторское право часто упоминаются как монополии, и тем самым молчаливо подразумевается, что фабричные марки таковыми не являются. Ясно выраженную точку зрения на этот предмет мы находим у проф. Юнга (она изложена в "Очерках экономической теории" Эли, где воспроизводится тщательно разработанная классификация монополий, данная Эли в книге "Монополии и тресты", но с тем существенным изменением, что фабричные марки из нее удалены). "Фабричные марки, подобно патентам, являются монополиями в том строго юридическом смысле, что никто другой не может ими пользоваться. Но в отличие от патентов они не приводят к монополии в экономическом смысле, т. е. в смысле исключительного контроля над известным видом торгово-промышленной деятельности". Посредством фабричной марки преуспевающий делец "может оказаться в состоянии слегка возвыситься над "плоским уровнем" конкурирующей посредственности. . . он в состоянии обрести то, что можно было бы назвать полумонополией. Но так как возможности контроля над ценой своего продукта у него в общем намного больше ограничены, чем у настоящего монополиста, и так как конкуренция иными путями ограничивает и обусловливает его деятельность, то его предприятие гораздо точнее было бы назвать конкурентным, чем монополистическим"10. Против этой точки зрения можно решительным образом возразить. Во-первых, единичные патенты, как было показано выше, обычно не дают исключительного контроля над соответствующей отраслью экономической деятельности и в этом смысле не даруют монополии; и если даже считать доказанным, что патенты дают больше власти, то это, во-вторых, всего лишь вопрос о мере, сводящийся к вопросу об относительной эластичности спроса. И патенты и фабричные марки могут рассматриваться как элементы монополии, содержащиеся в товарах, которые обладают этими патентами и марками, элементами же конкуренции выступают в обоих случаях те черты сходства, которые имеются между этими товарами и остальными. Сбросить со счетов элемент конкуренции, заключенный в патентах, или элемент монополии, заключенный в фабричных марках, провозгласив первое явление монополистическим, а второе - конкурентным, - это значит сдвинуть к двум противоположным крайностям и представить всецело различными две вещи, которые в основе своей фактически схожи между собой.
Непримиримую позицию защиты конкурентной природы фабричных марок можно найти в книге Роджерса "Право на фирму, фабричные марки и нечестная торговля". "Эти вещи (патенты и авторское право) суть монополии, создаваемые законом. . . Фабричная марка - вещь совсем иная. Элемент монополии в ней вообще не содержится. . . Фабричная марка исключает понятие монополии. Она предназначена для того, чтобы отличать один продукт от другого; отсюда следует, что должны существовать другие продукты, от которых надлежит отличать данный продукт. Если они существуют, то нет монополии, а если есть монополия, то нет нужды в установлении какого-либо отличия"11.
Совершенно очевидно, что это рассуждение составляет скрытую основу представления (о котором уже шла речь), будто монополия и конкуренция должны трактоваться как альтернативы. А такое рассуждение, очевидно, вполне может быть применено и к патентам, ибо если выразить его в несколько иных словах, то оно будет гласить, что независимо от того, насколько законченным может предстать различие между запатентованным товаром и другими, последние все равно всегда имеются налицо - и никакой, стало быть, монополии здесь нет. Монополия, по смыслу этого рассуждения, становится возможной только тогда, когда существует всего лишь один продукт. В чем состоит действительная трудность проблемы? Не подлежит сомнению, что две вещи могут быть в одних отношениях схожи, а в других - различны. Сосредоточить все внимание либо на их сходстве, либо на их различии - значит представить в обоих случаях только половину картины. Так, например, если фабричная марка отграничивает, т. е. выделяет, известный продукт как отличный от прочих, то она дает продавцу этого продукта монополию; и на этом основании мы, следуя логике Роджерса, могли бы утверждать, что она устраняет конкуренцию. И в самом деле, всего лишь через несколько страниц после цитированных строк Роджерс сам попадает в эту ловушку и опровергает свой собственный вывод. Говоря об основанном на воображаемых достоинствах предпочтении, отдаваемом покупателями марке "Квакерская овсянка" он заявляет: "Это всего лишь простая и голая привычка, и принадлежит она к разряду тех связанных с клеймом, с фабричной маркой привычек, которые нашему брату свойственны, и привычка эта кое-что значит для производителя товаров, к которым мы привыкли. Она устраняет конкуренцию, так как для нас не существует ничего "столь же полезного"12. Если фабричные марки "исключают монополию" и "устраняют конкуренцию", то вполне позволительно спросить, что же тогда остается.
Имеются ли в конечном счете основания для того, чтобы проводить различия между патентами и фабричными марками? И те и другие делают продукт в определенных отношениях уникальным - такова их монополистическая сторона. И те и другие не исключают существования наряду с этим продуктом и других, почти, но не всецело похожих на него, - такова их конкурентная сторона. Различие между фабричными марками и патентами - только в степени, и представляется сомнительным, чтобы даже в этом плане между ними можно было провести существенное различие. В соответствии с общим мнением надо было бы считать, что в патентах степень монополии выше. Но достаточно принять во внимание огромное значение репутации таких фирменных названий, как "Айвери", "Кодак", "Унида", "Кока-кола" и "Олд Дач Клинзер" (здесь названы лишь немногие), чтобы по меньшей мере в этом усомниться. Было бы невозможно достаточно точно подсчитать для сравнения ценность монопольных прав, предоставленных правительством Соединенных Штатов в форме патентов и авторских прав, и ценность монопольных прав, существующих в форме фабричных марок, фирменных названий и права на фирму. Непреодолимая трудность была бы связана с подсчетом "конкурентных" доходов (для вычета их из общей суммы прибылей) и прибылей, обязанных своим происхождением иным элементам монополии. Пришлось бы включить в расчет и различия в продолжительности сроков действия патентов и фабричных марок, повышение во многих случаях ценности патентов в результате их комбинации и другие факторы. Но при мысли о подобном сравнении у нас возникают серьезные сомнения в том, является ли элемент монополии, заключающейся в патентах, в количественном отношения хотя бы столь же значительным, как в фабричных марках.
Применим теперь наше рассуждение к упомянутому выше второму аспекту проблемы дифференциации, при котором мы имеем дело с условиями, сопутствующими продаже продукта. Примером может служить момент пространственного размещения в розничной торговле. Так как возможность приобретения известных товаров в данном, а не другом месте имеет для покупателей значение, то мы вправе рассматривать эти товары как дифференцированные в пространственном отношении и контроль над предложением, которым обладает продавец вследствие своего местонахождения, мы вправе обозначить термином "пространственная монополия". Розничный торговец обладает полной и абсолютной властью над предложением своего "продукта", если в понятие "продукт" мы будем включать преимущества для покупателей, кроющиеся в особенностях местоположения торговца. Те, кто находит местоположение заведения розничного торговца наиболее удобным (в отношении их жилищ, в отношении их привычных маршрутов, связанных с покупками, в отношении путей их следования на работу и с работы или каких-либо других маршрутов), предпочтут при прочих равных условиях иметь дело с ним, а не покупать более или менее несовершенные субституты в виде идентичных продуктов, находящихся в более отдаленных местах; точно так же при наличии товаров, носящих на себе разные фабричные марки, и товаров, имеющих качественные различия, покупатели отдают предпочтение одной разновидности перед другой, побуждаемые к этому различием вкусов, потребностей или доходов.
Применительно к этой сфере "продуктов", дифференцированных по линии условий их продажи, мы вправе утверждать, так же как и в отношении патентов и фабричных марок, что здесь имеются и элементы монополии, и элементы конкуренции. Сфера эта обычно рассматривается как конкурентная, и тем не менее она только по степени отличается от других областей, которые без всяких колебаний могли бы быть отнесены к монополистическим. Каждый "продукт" превращается в розничной торговле в особенный продукт благодаря своеобразию заведения, в котором он продается, включая местоположение этого заведения (так же, как он делается особенным благодаря фабричным маркам, качественным различиям и т. п. ); в этом состоит его монополистическая сторона. Каждый такой "продукт" подвергается конкуренции со стороны прочих "продуктов", реализуемых в отличных условиях и в других местах, - это образует его конкурентную сторону. Как и в любой Другой сфере дифференцированных продуктов, здесь всегда имеются налицо и монополия и конкуренция. Если выразить все это в более общей форм, то можно сказать, что крайним пределом монополии, рассматриваемой в качестве антитезы конкуренции, был бы случай контроля над предложением всех хозяйственных благ. Такая ситуация может быть названа случаем чистой монополии - чистой в том смысле, что всякая конкуренция со стороны заменителей исключается здесь самим определением. Противоположную крайность образует чистая конкуренция, при которой обширные группы товаров полностью стандартизованы и каждый продавец сталкивается поэтому с конкуренцией заменителей своего продукта, носящей характер совершенной конкуренции. Между этими двумя крайностями расположены все градации, но оба элемента имеются налицо всегда и всегда должны приниматься во внимание. Сбрасывать со счета либо конкуренцию, либо монополию - значит непременно прийти к искаженным выводам; и степень искажения может далеко превзойти кажущееся значение игнорируемого фактора.
Вот почему в деле объяснения цен, складывающихся в условиях, когда продукт (хотя бы слегка) дифференцирован, теория чистой конкуренции не оправдывает ожиданий. Исключая элементы монополии (т. е. рассматривая продукт как гомогенный), она игнорирует оказываемое ими повышательное давление и указывает такую цену равновесия, которая ниже ее истинного уровня13. Здесь полезно будет прибегнуть к сравнению с принципом действия составляющих сил, хотя аналогия эта и не является точной. Реально существующие цены приближаются к чисто конкурентным ценам не в большей мере, чем фактическое направление движения двухвинтового парохода приближается к курсу, которым он следовал бы, если бы в действии находился только один винт. Чистая конкуренция и чистая монополия являются крайностями, точно так же как крайностями являются два курса у корабля, приводимого в движение тем или другим винтом в отдельности. Реально существующие цены не тяготеют ни к той, ни к другой крайности, а стремятся к промежуточному положению, определяемому в каждом отдельном случае в соответствии с относительной силой обоих факторов. Чисто конкурентная цена не есть нормальная цена, и тенденции к ее установлению не существует, за исключением только тех участков системы ценообразования, где конкуренция является действительно чистой.
Казалось бы, что теория монополии, поскольку она исключает элементы конкуренции, столь же грешит против истины, но только в противоположном смысле. Это было бы верно, однако, только в том случае, если монополия трактовалась бы как чистая монополия в том понимании этого термина, которое было установлено выше, т. е. как контроль над предложением всех хозяйственных благ, осуществляемый одним лицом или одной организацией. Теория монополии никогда таким образом не толковалась Она применяется к отдельным товарам, и в таком виде она всегда допускает существование конкуренции между продуктом, о котором идет речь, и другими продуктами. Больше того, мы можем пойти еще дальше и утверждать, что эта теория, по-видимому, полностью отвечает основному требованию - требованию надлежащего учета обоих элементов, и что если сменить конкурентную точку зрения на противоположную и рассматривать экономическую систему не как целиком (почти) конкурентную, а как всецело монополистическую, то это сразу откроет перед нами интересные возможности. Последующие главы принесут с собой опровержение этого представления. Но в то же время выявление значительной доли истины, которая в нем содержится, даст нам возможность внести ясность в интересующие нас вопросы. Посмотрим вначале, какие существуют основания для того, чтобы не отвергать это представление.
3. Экономический строй, рассматриваемый как всецело монополистический
Суть монополии заключается в контроле над предложением14. Нельзя ли поэтому изобразить всю сферу дифференцированных продуктов в виде совокупности законченных монополий, по одной на каждого продавца?
Первое возможное возражение заключается в том, что для многих продуктов существуют заменители, которые фактически являются такими же в основном продуктами; если иметь в виду это обстоятельство, то могло бы показаться, что элемент монополии, вместо того чтобы быть абсолютным и законченным, почти не существует вовсе. По этому поводу надо заметить, что владелец фабричной марки не обладает, конечно, монополией или какой-либо степенью монополистической власти над более широкой областью, где эта марка сталкивается с конкуренцией других марок. Монополия на марку "Лаки Страйк" (распространенная в США марка сигарет. - Прим, науч. ред. ) не образует монополии на сигареты, ибо мы не имеем здесь ни малейшей степени контроля над предложением изделий других марок, способных заменить изделия этой марки.
Но если обладание законченной монополией непременно предполагает распространение контроля на субституты, то единственной формой законченной монополии, которую мы можем себе представить, будет монополия, охватывающая предложение всех товаров, так как все вещи являются друг для друга более или менее несовершенными субститутами. Понятие монополии может относиться не только к предложению сигарет вообще, но - с тем же основанием - и к предложению сигарет определенного качества или цены (что было бы уже) и к предложению табака во всех его формах (что было бы шире). Термин "монополия", взятый безотносительно к монополизируемой вещи, лишен содержания. Монополия на алмазы не есть монополия на драгоценные камни и не есть - если следовать еще дальше - монополия на ювелирные изделия. Дифференциация подразумевает наличие оттенков, и она не исключает существования законченной монополии на известный продукт, чья власть не распространяется на более широкий класс продуктов, разновидностью которого является монополизированный продукт и внутри которого действует конкуренция.
Хотя, правда, это представление и не было никогда развито в промежуточную теорию стоимости, оно в изложенной нами части не является чем-то совершенно новым по сравнению с общепринятой доктриной. Достаточно будет сослаться на двух авторов. По мнению Таусига, "авторские права и патенты служат простейшими примерами абсолютной монополии, предоставляемой законом"15. И вместе с тем Таусиг прямо заявляет, что "обладатель подобной монополии вынужден считаться с конкуренцией более или менее доcтупных субститутов и, следовательно, вынужден запрашивать более низкие цены и предлагать к продаже больше, чем он это делал бы при отсутствии конкуренции"16. Эли указывает, что "существование монополии совместимо с употреблением субститутов, и мы почти всегда встречаемся с ними. Для почти каждой вещи, которую мы в состоянии представить себе, имеется какой-нибудь вид субститута, более или менее совершенный; и употребление субститутов служит одним из факторов ограничения могущества монополиста. При изучении монополии мы обязаны поставить вопрос о том, какие имеются субституты и насколько они конкурентоспособны"17.
Против трактовки экономической системы как всецело монополистической можно, выдвинуть то возражение, что если дифференциация слаба, то и полный контроль над предложением может давать ничтожную или практически вовсе не существующую власть над ценой. Именно это соображение послужило причиной того, что проф. Юнг при выборе между двумя альтернативными решениями предпочел провозгласить фабричные марки скорее конкурентным, чем монополистическим явлением18. Контроль над ценой выступает как важный момент и в определении монополии, данном Зигером19. По этому поводу надо заметить, что власть монополиста над ценой может предстать ограниченной не по одной, а по двум причинам: из-за того, во-первых, что его контроль над предложением является только частичным, или из-за того, во-вторых, что спрос на его продукт отличается высокой эластичностью. Если контроль над предложением не является полным, то монополия, очевидно, не является законченной и власть над ценой носит только частичный характер. Но высокая эластичность спроса представляет собой ограничение иного порядка. Власть монополиста над ценой никогда не является полной, если понимать эту полноту в том смысле, что он в состоянии установить цену, не считаясь с условиями спроса на его продукт. Можно считать бесспорным, что неэластичность спроса была бы монополисту на пользу, но измерять полноту его монополии степенью эластичности спроса обычно не принято.
Спрос на известный товар может быть настолько эластичным, что наиболее выгодная для продавца цена будет мало отличаться от цены прочих продавцов, сбывающих почти идентичные продукты. Она может быть не выше, а ниже или может совпадать с общепринятой ценой на товары данной номенклатуры. Но факт установления всеми производителями одной и той же цены не говорит об отсутствии монополии, ибо цена эта, как мы покажем ниже, будет выше, чем она была бы в случае, если б товар был совершенно гомогенным и сбывался бы в условиях чистой конкуренции. Конечно, если бы вместо монополии на каждую отдельную марку существовала монополия на все продукты данной номенклатуры, то цены могли бы быть еще выше. Чем больше видов продукта, служащих друг для друга заменителями, контролируется одним продавцом, тем выше может быть устанавливаемая цена. Но это уже другой вопрос. Пока субституты являются в какой-то мере несовершенными, продавец обладает монополией на свой продукт и контролирует его цену в границах, определенных способом, с которыми сталкивается всякий монополист20.
Могут возразить, что отличительные особенности продуктов часто приносят с собой такие прибыли, которые нельзя рассматривать как чрезмерные, непомерно высокие или возвышающиеся над "конкурентным уровнем". Это, конечно, верно, но это не относится к делу. Большая часть патентов остается неиспользованной, но от этого патенты не становятся конкурентной категорией. Неиспользуемые патенты - это бесполезные монополии, вещи, которые оказались ненужными. Многие книги, охраняемые авторским правом, не находят сбыта, а иные из таких книг, хоть они и продаются по ценам, превышающим те, которые имели бы место при чистой конкуренции, реализуются в столь малом размере, что прибыль от них существует только номинально или вовсе отсутствует. Вполне возможно, что выбор покупателей, основанный на предпочтении, приблизительно равномерно распределится между продуктами, принадлежащими множеству конкурирующих продавцов, так что все получат почти одинаковые прибыли. Монополия не предполагает обязательно ни цены, превышающей цену сходных товаров, ни прибыли, превышающей обычную норму.
Мы приходим, таким образом, к заключению, что во всех случаях, когда продукты дифференцированы, теория монополии как будто адекватно объясняет их цены. Конкуренция этим объяснением не отбрасывается; она в полной мере учитывается признанием того, что субституты влияют на эластичность спроса, предъявляемого на продукт любого монополиста.
4. Монополистическая конкуренция21
Теперь нас могут спросить, в каком же отношении теория монополистической конкуренции отличается от теории монополии? Представляет ли она собой нечто большее, чем новое название, призванное содействовать гораздо более широкому применению теории монополии, чем это делалось до сих пор? И если в ней заключается нечто большее, то в чем же состоит недостаток теории монополии, которая только что бралась под защиту как теория, соответствующая действительности?
Развернутые ответы на эти вопросы даны в ближайших главах. Монополистическая конкуренция есть, безусловно, нечто отличающееся и от чистой монополии, и от чистой конкуренции. Что касается теории монополии в том ее виде, в каком она обычно понимается и формулируется, то теория монополистической конкуренции включает ее в себя и берет ее в качестве исходного пункта. Она это может сделать, между тем как принять в качестве исходного пункта теорию конкуренции она не могла бы по причине, которая только что была изложена с такой подробностью: теория монополии по крайней мере признает, что проблема включает в себя оба начала, в то время как теория конкуренции исключает элементы монополии, рассматривая их как моменты "несовершенства" конкуренции.
Теория монополии, хотя она и кладет начало решению проблемы, очень скоро, однако, обнаруживает свою недостаточность. Объясняется это тем, что она имеет дело с обособленным монополистом и с заранее данной кривой спроса на его продукт. Подобная теория может, правда, оказаться пригодной для тех случаев, когда появление субститутов почти исключено, но в целом, однако, природа конкурентных отношений между группами продавцов такова, что она не допускает трактовки график спроса на продукт любого из них как заранее данного. Последний зависит от свойств и от цен субститутов, с которыми данный продукт непосредственно конкурирует. Теория монополии дает определение условий спроса и издержек (и, следовательно, цены) любого продукта из состава любой группы тесно связанных между собой продуктов (выступающих обычно на несовершенном рынке) только тогда, когда условия спроса и издержек, касающиеся прочих продуктов, рассматриваются как заранее данные. Такого рода частные решения, даваемые теорией монополии, нисколько не способствуют решению проблемы в целом, ибо каждое из них по отношению к прочим покоится на особых допущениях22. Теория монополистической конкуренции имеет, стало быть, дело не только с проблемой единичного равновесия (являющейся объектом обычной теории монополии), но и с проблемой группового равновесия (проблемой взаимоприспособления экономических сил внутри группы конкурирующих между собой монополистов, которая обычно рассматривалась попросту как группа конкурентов). Этим она отличается и от теории конкуренции, и от теории монополии.
Можно это различие выразить и другим способом. Уже было отмечено, что в тех случаях, когда продукты дифференцированы, покупателям дается основа для предпочтения, и вследствие этого они будут группироваться попарно с продавцами не беспорядочно (как это имеет место при чистой конкуренции), а в соответствии с выбором, основанным на предпочтении. При чистой конкуренции рынок каждого продавца сливается с рынками его соперников; при условиях же, с которыми мы имеем дело сейчас, приходится считаться с тем, что этот рынок в известной мере обособлен от других, так что все в совокупности представляют собой не единый рынок многих продавцов, а сеть взаимосвязанных рынков, распределенных между продавцами по одному на каждого. Теория монополистической конкуренции выдвигает на первый план элементы монополии, коренящиеся в частичной независимости каждого производителя. В экономической литературе элементы эти получили только фрагментарное признание23, и они никогда не принимались в расчет как начала, имеющие отношение к объяснению всей системы цен, если не считать того, что они фигурируют под титулом "несовершенств" в теории, которая их заведомо отвергает. Наше намерение сводится сейчас к тому, чтобы должным образом взвесить значение любой существующей степени обособленности, сосредоточив внимание на рынке единичного продавца. Исследование "конкуренции" под этим углом зрения приводит к выводам, не согласующимся с общепринятой теорией конкуренции.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Сошлемся на несколько работ, взятых наудачу: Elfreth W. H. Patents, Copyrights and Trademarks. P. 33; Prindle E. J. Patents as a Factor in Manufacturing. P. 16; Mill J. C. "Ples of Political Economy. Book V. Chap. X. Sec. 4; Ely R. T. Outlines of Economics. 5th ed. p. 561; Carver F. B. and Hansen A. H. Principles of Economics. P. 258.
2 Vaughn F. L. The Economics of Our Patent System. P. 258.
3 Carver F. B. and Hansen A. H. Principles of Economics. P. 414.
4 House Report N 1161. 62nd Congress. 2nd Session. P. 2-3.
5 Ibid. P. 5.
6 Johnson A. S. Introduction to Economics. P. 246-247.
7 Ely R. T. Monopolies and Trusts. P. 43,48.
8 Veblen G. The Theory of Business Enterprise. P. 55.
9 Knight F. H. Risk, Uncertainty and Profit. P. 185.
10 Ely R. T. Outlines of Economics. 5th ed. P. 562, 563
11 Rogers E. S. Goodwill, Trade-Marks and Unfair Trading. P. 50-52.
12 Rogers E. S. Goodwll, Trade-Marks and Unfair Trading. P. 56. (Курсив мой. - Э. Ч.).
13 Полное объяснение этого положения будет дано в следующих главах.
14 Умело построенная аргументация в пользу более широкого определения монополии, долженствующего охватить все явления, связанные с редкостью, сопровождаемая экскурсами, призванными доказать, что такое определение "санкционировано обычным словоупотреблением", представлена в книге Добба. (См. Dobb. Capitalist Enterprise and Social Progress. P. 105 ff. )
Пишущему эти строки подобное определение кажется ошибочным и опасным. Добб различает три формы монополии (редкости): естественную, общественно обусловленную и искусственную, причем под последней подразумевается контроль над предложением, осуществляемый одним лицом или группой лиц. Не приходится доказывать, что третью форму необходимо логически отделить от двух остальных, и хотя Добб пускает в ход прилагательные, расширение определения монополии вплоть до включения в него всех случав "ограничения" или "редкости" смазывает эту грань и способствует созданию путаных концепций. Греческая этимология слова "монополия" (monos - один + poleo - продаю), так же как и преобладающий характер его употребления в экономической практике, решительно говорит против подобного расширения.
15 Taussig F. W. Principles of Economics. 3rd ed. revised. Vol. II. P. 114.
16 Taussig F. W. Principles of Economics. 3rd ed. revised. Vol. 1. P. 209.
17 Ely R. T. Monopolies and Trusts. P. 35.
18 См. выше, раздел 2
19 Taussig F. W. Principles of Economics. Vol. 1. P. 213.
20 Явную теоретическую трудность представляет собой случай, когда различия между продуктами очень незначительны. Здесь не исключена возможность, что по ценам, превышающим общепринятые для данного рода товаров, продавцу вообще ничего нельзя будет сбыть и график спроса на его продукт будет абсолютно эластичным, представляя собой ту самую горизонтальную линию, которая была показана нами как равнозначная чистой конкуренции. Положение может мыслиться таким образом, что при одинаковой цене покупатели отдают Предпочтение его товарам, но при самой незначительной разнице они en masse уходят к его конкурентам.
Если бы денежная единица обладала бесконечной делимостью, то эта теоретическая трудность не возникала бы. Ибо если принято, что при одинаковой цене покупатели отдают предпочтение одному продукту по сравнению с другим, то для исчезновения этого предпочтения требуется хотя бы незначительное расхождение в цене. Размер этого расхождения был бы для отдельных покупателей различным, и, следовательно, если покупателей будет много, то график спроса на каждый продукт оказался бы непрерывным и слегка отклоняющимся от горизонтальной линии. Допустим, однако, сейчас, что при малейшей надбавке к общепринятой цене объем сбыта может упасть до нуля. Существование монополии этим обстоятельством не исключается, так как прибыли могут быть высоки не только вследствие высокой цены, но и вследствие крупного объема сбыта. Там, где это имеет место, добавочные прибыли должны считаться результатом дифференциации, ибо если бы продукт был совершенно гомогенным, то у покупателей не имелось бы никакой основы для выбора и они вступали бы в сделки с разными продавцами наугад, обеспечивая каждому из них примерно одинаковый объем сбыта. Любой излишек фактических прибылей над той суммой прибылей, которая получалась бы при чистой конкуренции, должен рассматриваться как результат монополии.
21 Термин "монополистическая конкуренция" больше, по-видимому, подходит к этому второму типу проблем, чем к первому, ибо там, где продукт дифференцирован, каждый продавец поистине является одновременно и монополистом и конкурентом (см. главу IV). Но термин "монополистическая конкуренция" может употребляться и в более широком (чем в этой книге) смысле, служа попросту для выражения явления взаимосочетания элементов монополии и конкуренции и охватывая тем самым оба типа проблем промежуточной теории.
22 Если говорить языком алгебры, это означает, что соответствующую систему уравнений нельзя решить, выражая каждое неизвестное через остальные.
23 Можно сослаться на несколько примеров отрывочного упоминания о том, что каждый продавец обладает отдельным рынком. Фишер указывает (Fisher I. Elementary Principles of Economics. P. 323), что "небольшое снижение цен, произведенное одним бакалейщиком, не подорвет окончательно торговлю другого бакалейщика, находящегося в иной части того же города; не подорвет потому, что рынок не является для них обоих абсолютно единым. У каждого есть такая сфера сбыта, которая лишь отчасти доступна другому - не только из-за пространственной отдаленности, но и вследствие того, что у каждого имеется собственная "клиентура", то есть имеется специальная поддержка, оказываемая его заведению людьми, которые в силу привычки или по другим соображениям не станут переходить от одного бакалейщика к другому только потому, что между их ценами образовалась незначительная разница". Маршалл (См. Marshall A. Principles. 8th ed. P. 458, а также Mathematical Appendix. Note XIV) говорит о таких "отраслях промышленности, в которых каждая фирма имеет тенденцию более или менее строго ориентироваться на свой собственный обособленный рынок", но рассматривает это, по-видимому, как явление, которое целиком относится к кратковременным периодам. На этом, вероятно, основании он полагает, что единичная кривая спроса, существующая на отдельном рынке производителя, "будет в общем весьма крутой". Не приходится сомневаться в том, что для кратковременного периода она будет менее эластичной, чем для долговременного, но, пока продукт остается дифференцированным, она никогда не может стать горизонтальной, как это имеет место при чистой конкуренции. У Добба (Dobb. Capitalist Enterprise and Social Progress. P. 88) мы находим следующее высказывание: "В любой установившейся отрасли торгово-промышленной деятельности каждая фирма будет, вероятно, обладать собственным рынком, состоящим из довольно постоянной клиентуры, которую эта фирма теми или иными путями привязала к себе". Сопутствующий приведенному утверждению краткий разбор вопроса о влиянии этого обстоятельства на цену совпадает в основном с идеями, развитыми нами ниже, в главе V.
Обосновывая свою концепцию, сводящуюся к тому, что ограниченная монополия является непременным условием конкуренции, Кларк заявляет, что "каждый производитель имеет в ограниченных пределах свой собственный, отдельно существующий рынок, связанный более или менее тесно с рынками его конкурентов, так что расхождения в ценах ограничены по своим размерам и продолжительности и по мере стандартизации товаров становятся все меньше" (Economics of Overhead Costs. P. 418). Но Кларк не развивает дальше эту идею и рассматривает конкуренцию как существующую на едином крупном рынке. А. Б. Вульфе обращает внимание на ошибку, кроющуюся в том, что розничных торговцев, находящихся в разных городах, рассматривают в качестве конкурентов, выступающих якобы на одном и том же рынке. Вульфе находит, что даже в пределах одного города имеются "особые, хотя и не абсолютно независимые рынки, разделенные в силу различий в местоположении и разряде клиентуры" (Wolfe A. B. Competitive Costs and the Rent of Business Ability // Quarterly Journal of Economics. Vol. XXXIX. 1924. P. 50). Но он нигде не доходит до конечного логического вывода, вытекающего из тезиса об "особом, хотя и не абсолютно независимом" рынке, существующем для каждого продавца. В его представлении "каждый городок или населенный пункт образует собой рынок", однако он сопровождает это положение многочисленными оговорками и надлежащим признанием несовершенств такого рынка. Ф. Г. Найт (см. статью Knight. Cost of Production and Price over Long and Short Periads // Journal of Political Economy. Vol. XXIX. P. 332, перепечатанную в "Ethics of Competition and Other Essays". P. 213) четко формулирует доводы, призванные доказать, что для изучения "частичной монополии", обусловленной существованием дифференцированных продуктов, следует скорее применять теорию монополии, чем теорию конкуренции. Но фактически он не обнаружил склонности к изменению своей основной точки зрения, сводящейся к тому, что "экономическая теория" есть попросту теория совершенной конкуренции. См. мою рецензию в "American Economic Review". Vol. XXXVI. 1946. N 2. (Proceedings). P. 93. Продолжать этот перечень не представляется необходимым.

-

'; ?>
+