Излагая вам некоторые соображения о будущем мировой экономики и об экономических задачах, на решении которых профсоюзные организации, особенно в развитых индустриальных странах, должны будут делать упор, я постараюсь не делать акцент на конечных целях развития, равно как и на тех практических трудностях, которые предстоит преодолеть на пути реализации этих целей
Природные ресурсы, защита окружающей среды и экономический рост
Оставив в стороне глобальные катаклизмы, такие, как, например, ядерная война, можно ожидать, что три фактора будут определять развитие экономики в будущем (как это было и в прошлом), а именно: демографические тенденции, технологический прогресс и доступность природных ресурсов.
Недавно подготовленный доклад ООН "Будущее мировой экономики" представляет ряд альтернативных прогнозов, выводимых из различных сценариев экономического роста от 1970 через 1980 и 1990 до 2000 года. (Wassily Leontief, et al., The Future of the World Economy: A United Nations Study, Oxford University Press, New York, 1977.)
Эти прогнозы основаны на детализированном количественном описании структурной и, что особенно важно, технологической взаимозависимости всех отраслей производства и потребления внутри каждого из тех пятнадцати географических регионов, на которые была условно подразделена мировая экономика. Каждый прогноз исчерпывающе полон и внутренне самосогласован, т. е. сбалансирован как с точки зрения описания отдельного региона, так и всей мировой экономики в целом. Общемировое производство каждого вида товаров и услуг сбалансировано с соответствующей суммой регионального потребления, а общемировые эксперты каждого из товаров международной торговли сбалансированы с суммой их региональных импортов. Более того, для каждого региона и, следовательно, для всей мировой экономики в целом спрогнозированный рост производства каждого продукта сопоставляется не только с потребленными потоками сырья, полуфабрикатов, энергии, труда и всеми другими затратными потоками, но также и с необходимым увеличением капитальных затрат (на пополнение машинного парка, строительство новых зданий и на все прочие виды реальных вложений).
Я подробно останавливаюсь на этих методологических деталях только для демонстрации того, что по сравнению с общемировыми прогнозами, основанными на экстраполяции статистических взаимосвязей между небольшой совокупностью агрегатированных переменных, так называемый метод "затрата-выпуск", использованный в данном исследовании, позволяет рассматривать большое количество отраслевых и региональных показателей - как в самих альтернативных сценариях, так и в вытекающих из них прогнозах. Использование данного метода повышает достоверность результатов и, что особенно важно, облегчает независимую критику.
Один из главных выводов доклада ООН состоит в том, что ни острая нехватка основных природных ресурсов, ни расходы на защиту окружающей среды, по-видимому, не представят серьезной угрозы поддержанию высокого экономического роста до 2000 года и далее.
Даже при сравнительно консервативных предположениях средний доход на душу населения (т. е. сумма товаров и услуг, которые могут быть потреблены или куда-либо вложены каждым членом общества), возможно, будет почти в два раза выше к 2000 году, чем он был в 1970-м. Эта оценка основана на том предположении, что в развитых индустриальных странах будет продолжено снижение уровня производства (несмотря на продолжающийся экономический рост) с целью предотвращения превышения тех (к счастью, еще не достигнутых) предельно допустимых уровней выбросов по основным типам загрязнителей, которые предписаны Актом США от 1970 года по защите окружающей среды. Доля полных инвестиций, направляемых на снижение уровня производства, некоторое время будет расти. Однако даже в высокоразвитых странах она, по нашим подсчетам, едва ли превысит 4% от основных фондов. В Северной Америке после достижения к 1980 году уровня 3,4% эта доля к 2000 году снизится до 2,5%. (По мере постепенного введения новых технологий, разработанных под жесткие природозащитные законы, грань между расходами на снижение производства и прочими производственными затратами будет, конечно, все более и более стираться.) Загрязнения в основном возникают в процессе добычи и обогащения минеральных ресурсов, а также при производстве и потреблении сельскохозяйственных и промышленных товаров. По мере того, как средний доход на душу населения становится очень высоким, потребность в материальных ресурсах, по-видимому, достигает насыщения (только расходы на военные нужды остаются ненасытными), поэтому все большие объемы дополнительных расходов направляются на развитие экологически чистых производств.
Неизбежное истощение относительно легкодоступных запасов минеральных ресурсов неизбежно приведет к прогрессивному росту расходов по извлечению минерального сырья, сопровождаемому расширенным .использованием более дорогих заменителей. Это, однако, совсем не означает, что физические пределы экономического развития и роста уже близки к достижению. Недавно завершенное детальное исследование производства и потребления энергии в США показывает, например, что комбинирование чисто структурных мероприятий (без привлечения существенно новых, еще не разработанных технологий) позволит удвоить уровень дохода на душу населения без заметного роста суммарных энергозатрат и резких изменений жизненного уклада.
Разрыв между развитыми и развивающимися странами
Сдерживая некоторые широкораспространенные опасения, тот же самый долгосрочный прогноз одновременно приводит и к довольно пессимистичным выводам: пока объемы и направления международных потоков капитала и международной экономической помощи продолжают подчиняться тем же экономическим силам и политическим соображениям, что и до сего времени, разрыв между развитыми и так называемыми развивающимися странами не будет уменьшаться. В отдельных случаях этот разрыв может даже возрасти. Блестящие перспективы есть разве что у небольшого числа до недавнего времени бедных регионов, которым посчастливилось обнаружить запасы нефти или других ценных природных ресурсов. Остальная часть третьего мира, включающая более 60% мирового населения, но производящая и потребляющая только 15% мирового объема товаров и услуг, будет продолжать отставать в развитии. По официальным статистическим данным ООН, в 1970 году средний доход на душу населения в этих регионах составил только 1/12 дохода в развитых индустриальных странах. Если те же структурные и общественные отношения, управляющие сейчас экономическим ростом во всех частях мира, будут продолжать действовать в том же направлении, то это соотношение к 2000 году может снизиться и до 1/18.
Перед лицом таких тревожных выводов естественно задаться вопросом: что можно сделать для преодоления этой тенденции, т. е. как увеличить скорость экономического роста в развивающихся странах Азии, Латинской Америки и Африки настолько, чтобы существующее соотношение доходов в 1/12 довести к 2000 году, скажем, до 1 / 7-и тем самым сократить разрыв почти наполовину.
В качестве попытки более или менее объективного аргументированного обоснования ответа на этот вопрос "Доклад ООН" представил набор альтернативных прогнозов, которые в общих чертах показывают, как следует изменить экономические взаимоотношения развитых и развивающихся стран, чтобы добиться сокращения обсуждаемого разрыва.
Этот второй набор прогнозов основан на таких же предположениях относительных имеющихся природных ресурсов, на таких же оценках уровня прироста населения в будущем и опирается на такие же положения по поддержке природозащитных стандартов, какие заложены и в первом наборе. Уменьшение, если не ликвидация, разрыва между развитыми и развивающимися странами по этим подсчетам не может быть совершено без драматических изменений в величинах и направлениях международных товарных потоков.
Вышеупомянутые сдвиги, измеренные в терминах национального дохода и существующего уровня внешнеэкономических сделок государств третьего мира, и в самом деле оказываются большими. Но при сравнении с общим объемом производства товаров и услуг развитых стран или даже с общим объемом их ежегодных торговых операций этот разрыв покажется более умеренным.
Чтобы сделать различие между двумя сценариями более осязаемым, позвольте мне для восполнения некоторых упущенных деталей нарисовать вам следующую полностью воображаемую картину. Драматический рост цен на нефть принес развивающимся нефтедобывающим странам увеличение объема платежей от импортирующих нефть передовых индустриальных стран, и эти выплаты будут поступать еще в течение многих лет. В то время как некоторая часть вырученных денег вкладывается нефтедобывающими странами в текущий импорт, что позволяет им резко поднимать уровень внутренних инвестиций и потребления, большая доля доходов возвращается в индустриальные страны в виде займов. Это позволяет последним поддерживать более высокий уровень внутренних инвестиций и потребления, по сравнению с тем уровнем, который в этих странах сложился бы в условиях оплаты дорогостоящего нефтяного импорта расширенным экспортом.
Итак, если торговые доходы, получаемые странами-экспортерами нефти (которые сейчас возвращаются в индустриально развитые страны в виде займов и инвестиций), вместо этого вкладывались бы или отдавались бы в виде займов бедным развивающимся странам, то последние в свою очередь могли бы тратить их на дополнительный импорт из индустриальных импортирующих нефть стран. Уровень этого дополнительного импорта мог бы покрыть тот внутренний товарный дефицит, который (по упомянутым выше прогнозам) бедные развивающиеся страны должны были бы поддерживать при постепенном выравнивании с развитыми странами.
В этой картине, безусловно, есть два сомнительных момента. Во-первых, она подразумевает, что индустриально развитые страны и в самом деле пожелают и будут способны оплачивать дорогостоящую нефть валютой, то есть расширенным экспортом, вместо того чтобы покупать ее в кредит. Второй момент касается размеров той предоставляемой (как в виде низкопроцентных займов, так и в виде прямых субсидий) помощи развивающимся странам, бремя которой, по описанным выше предположениям, падет на экспортирующие нефть страны. Нельзя забывать, что, несмотря на огромную прибыль, извлекаемую этими странами из экспорта нефти, доход на душу населения в них составляет только половину дохода в странах Западной Европы и одну треть в странах Северной Америки.
Военные расходы
Еще одним непочатым источником экономической помощи развивающимся регионам (и, как некоторые могут добавить, непривилегированным группам из числа развитых стран) являются 400 миллиардов долларов стоимости труда, капитала и ценных природных ресурсов, год за годом расходуемых в мире на поддержку военных учреждений.
В экономических прогнозах, которые я упоминал выше, рост ассигнований на военные нужды заложен на том же уровне, что и на другие правительственные расходы. Это - консервативное предположение. Действительно, принятые к настоящему моменту соглашения о сокращении вооружений предписывают только сокращение отдельных, устаревших типов оружия и, таким образом, отнюдь не препятствуют, а только подталкивают рост расходов как на разработку более мощных и, следовательно, более дорогих новых типов оружия, так и на расширенное производство обычных видов вооружений, не подпадающих под ограничения.
Оппозиция предложениям о сокращении военных расходов исходит не только из сомнений относительно практических возможностей достижения и реального выполнения этих соглашений. Она является следствием мощного, хотя и не всегда открытого, сопротивления тех, чьи доходы или чья занятость могут быть затронуты сокращением потребности в военной продукции. Это приводит меня к еще одной группе вопросов, которую я хотел бы поставить, а именно: о соответствии или, скорее, несоответствии экономических институтов, унаследованных из прошлого, для решения тех проблем и использования тех благоприятных обстоятельств, перед которыми развитое индустриальное общество - так называемый свободный мир - окажется в ближайшие годы.
Роль правительства
Я уже упоминал о практических трудностях, связанные с переводом ресурсов, поглощаемых сейчас военным производством, на цели, посвященные удовлетворению гражданских нужд. Те же самые проблемы возникают, когда внутренней промышленности угрожает иностранная конкуренция. Рабочие, занятые на старых, добропорядочных обувных фабриках Новой Англии, сейчас теряют свою работу из-за импорта более дешевой обуви из Италии, Тайваня и Кореи.
Международное разделение труда, ставшее возможным вследствие устойчивого расширения мировой торговли, в огромной мере способствует более эффективному использованию экономических ресурсов, особенно трудовых, и, следовательно, лучшему удовлетворению человеческих потребностей во всех частях мира. Но это не бесплатно. Для тех, кто за это должен расплачиваться, цена намного превышает их маленькую долю в той потенциальной выгоде, которую это так называемое "структурное регулирование" может принести для национальной экономики или для всей мировой экономики в целом. Семья, чей кормилец потерял работу на обувной фабрике или на военном заводе и вынужден искать новую, мало утешится тем фактом, что она тем самым косвенно содействует увеличению в будущем среднего национального дохода на душу населения, скажем, на 50 центов. И неудивительно, что рабочие обращаются к правительству с требованием о защите своих рабочих мест. Заключая соглашения с менеджерами и акционерами, они зачастую преуспевают в предотвращении или, по крайней мере, в замедлении введения "структурного регулирования" данного рода. И следует признать, что в долгосрочной перспективе это означает снижение уровня экономического развития и роста.
Таким образом, современное общество поставлено перед дилеммой, которая может быть решена только дальнейшим расширением ответственности правительства за управление национальной и даже международной экономикой. Сторонники неограниченного свободного предпринимательства игнорируют тот факт, что, невзирая на все их рекомендации, вмешательство правительства неизбежно. Оно просто принимает другую форму: скажем, насильственного подавления общественного недовольства, вызванного безжалостными действиями так называемой "невидимой руки" частной конкуренции или же, как некоторые могут добавить, частной монополии. Вопрос, встающий перед развитыми капиталистическими странами, заключается не в том, будет ли роль правительства в управлении экономической системой расширяться или сокращаться, а, скорее, в том, как, при ее безусловном расширении, эта роль может стать более эффективной.
В соответствии с господствующей академической доктриной оптимальная комбинация налоговой и монетарной политики должна быть способна обеспечивать устойчивый экономический рост при разумнополном использовании производственных мощностей, при высоком уровне занятости и стабильных ценах. В ходе многолетних попыток применения этого подхода в различных странах и при различных обстоятельствах практический результат оказался разочаровывающим. И Кейнсианские, и так называемые монетаристские предписания оказались неработающими.
Между тем к старым проблемам добавляются новые: энергетика, окружающая среда, хроническая безработица. Правительства, все меньше и меньше полагаясь на простые, общие методы, пытаются решать эти проблемы по одной. Преимущество этого постепенного подхода заключается в том, что он позволяет политикам приобретать собственноручное практическое понимание процессов, происходящих во всех частях сложной машины современной индустриальной экономики. Такого понимания обычно лишены те, кто концентрирует свое внимание на агрегатированных переменных. Главная слабость обсуждаемого подхода состоит в том, что при отсутствии всеобщей координации действие, предпринимаемое для смягчения одной проблемы, скорее всего, усугубит другую. В США мы зачастую свидетели того, что происходит из-за жесточайшей конкуренции между различными отделами центрального правительства, не говоря уже о самоубийственном соперничестве среди местных органов власти. Этот разрушительный опыт неизбежно приводит к необходимости в систематической всеобщей координации, другое название которой-планирование.
Координация в национальных масштабах-национальное плани-рование. И это, конечно, самая трудная и самая амбициозная зада-ча, которую только может взять на себя общество. Ее технические аспекты требуют способности собирать и анализировать массы раз-личных данных, разрабатывать возможные сценарии и изобретать способы их практического воплощения. Такую способность даже са-мые развитые страны начали приобретать только в последние годы.-
Еще большее значение имеет политический контекст демократического экономического планирования. Хорошо подготовленный, реалистичный и самосогласованный сценарий обязан демонстрировать не только искомый эффект каждого важного политического решения, но также и его нежелательные последствия. Тяжесть последних зачастую приходится на долю групп населения, отличных от тех, что заинтересованы в проведении данной политики. Очевидно, что это не будет способствовать политическому согласию. Но, по крайней мере, неизбежные битвы за правильное решение между конфликтующими сторонами будут вестись на твердой почве. Тем более что внимательное исследование основных политических предложений, ставших в наше время предметом горячих публичных дискуссий, показало бы, что многие из них, если не большинство, были воздвигнуты поспешно, на шатком фундаменте и не смогли бы работать на практике.
Много лет назад поздним вечером мой друг пригласил меня в свои апартаменты. Он вынул связку ключей и долгое время тщетно пытался вставить один из них в замок. "Может быть, это не тот ключ?"-спросил я.-"Да, я знаю",-ответил мой друг, продолжая свои бессмысленные попытки открыть дверь. Так подчас бывает и в экономической политике. Где-то глубоко внутри мы знаем, что определенное средство не позволяет достичь целей, для которых оно предназначено, тем не менее мы продолжаем возиться с ним в темноте.
Среди главных экономических проблем, с которыми продолжают возиться передовые капиталистические страны, находятся стратегии дохода и занятости. Общее направление эволюции в этой области кажется предельно ясным. Оно отражает постепенное понимание того факта, что ни одна из этих проблем не может быть решена поодиночке. Они даже не могут быть осмыслены вне проблем цен и инвестиций, вопросов международной торговли и миграции, отдельно от любой другой большой экономической проблемы сего дня.
Даже когда основные политические условия благоприятны для национального экономического планирования (как это было, например, во Франции после второй мировой войны, когда был принят первый так называемый показательный пятилетний план), оно терпит провал, скорее всего, из-за недостатка необходимых технических возможностей. Даже сейчас, тридцать лет спустя, ни одна западная капиталистическая страна, за исключением разве что Норвегии, не имеет статистической организации, способной обеспечить непрерывный поток исчерпывающей и детальной информации, необходимой для разработки альтернативных сценариев развития. Ведь каждый из сценариев должен быть конкретным, детальным и, главное, осуществимым, чтобы политические деятели имели возможность выбрать из них один с уверенностью, что он будет работать.
Соединенные Штаты - страна, в которой к идее планирования национальной экономики многие влиятельные круги относятся с подозрением, если не с открытым страхом,-создали в последние годы больше технических мощностей для исследования проблем широкомасштабного планирования, чем в любой другой из больших капиталистических или социалистических стран. Не только флагманы частного предпринимательства, но и многие отделы федерального правительства, равно как и правительств штатов и округов, используют модели широкомасштабного планирования. Даже комитеты конгресса, связанные с энергетикой, защитой окружающей среды, природными ресурсами или транспортировками, основывают некоторые свои заключения на формальных количественных сценариях и на моделях, разрабатываемых их персоналом. Деятельность правительства по статистике и сбору информации систематизируется и расширяется зачастую в тесном сотрудничестве с частным бизнесом и только изредка при некотором сопротивлении с его стороны. И это особенно важно, так как, по крайней мере в США, наблюдается острая нехватка основной фактической информации (не компьютерных ресурсов и, конечно, не теоретических разработок по методологии планирования), что накладывает ограничения на практическое применение планового подхода. Однако разрыв между тем, что теоретически мыслимо, и тем, что действительно возможно, постепенно сужается.
Посредственное воплощение централизованного планирования в социалистических странах зачастую представлялось как доказательство того, что национальное планирование неработоспособно. Методы планирования, реально использовавшиеся вплоть до недавнего времени в этих странах, были довольно примитивны. Но, что еще более важно, так это то обстоятельство, что, обходясь без принципа материальной заинтересованности - главной движущей силы экономики капиталистических стран, вращающей колеса всей экономической машины,-социалистические страны так и не добились успеха в открытии или создании другого равно работоспособного и неистощимого источника двигательной энергии. Они оказались в положении корабля, оснащенного усложненной рулевой машиной и слабым ненадежным двигателем. Даже если корабль держат на правильном курсе, все равно он способен двигаться только очень медленно. Те, кому приходилось управлять лодкой на волнующемся море, знают, что на малом ходу и при разгоне до подходящей скорости судно плохо слушается руля. И пока заменитель материальной заинтересованности не будет найден, планирование национальной экономики может быть эффективным лишь в той мере, в какой оно сможет сдерживать материальную заинтересованность без чрезмерного ее ослабления, не говоря уже о параличе.
Роль профессиональных союзов в "смешанной" экономике
Вместе с правительством, берущим на себя все большую ответственность за проведение национальных и интернациональных экономических программ, профсоюзные организации для защиты своих интересов будут вынуждены принимать все более активное и непосредственное участие в формировании и выполнении всех разделов национальной экономической политики. Это участие должно простираться далеко за рамки заключения двусторонних соглашений с работодателями (на основе переговоров на уровне отдельных компаний, целых отраслей или даже на уровне всей национальной экономики), для того чтобы отвоеванная заработная плата не обесценивалась вследствие инфляции или, скажем, непредвиденного энергетического кризиса. Весьма сомнительно, что инфляция может быть поставлена под контроль и что полная, продуктивная утилизация рабочей силы может быть достигнута каким-либо способом, исключающим широкомасштабное национальное экономическое планирование. В демократических странах однозначный политический выбор между альтернативными сценариями и осуществление соответствующей экономической политики должны, как я упоминал ранее, обязательно подразумевать трудные, долгие и квалифицированные переговоры между всеми заинтересованными сторонами. Чтобы быть работоспособным, "социальный контракт" (будем использовать этот новый модный термин) должен включать в себя гораздо больше, чем замораживание зарплаты, скомбинированное с контролем за ценами. Данное чрезвычайное средство, предназначенное для преодоления внезапного кризиса, неизбежно породит серьезную структурную разбалансированность в долгосрочной перспективе.
Выстраивать аргументы в политических дебатах по экономической стратегии-это одно. Овладевать систематическими знаниями техники решения экономических и финансовых проблем, противостоящих каждой отрасли, каждой части страны в пределах национальной и, если потребуется, всей мировой экономики,-это совсем другое. Такие знания сейчас есть в распоряжении частного бизнеса. Чтобы эффективно (а не только номинально) принимать участие в разработке и выполнении национальной экономической политики, профсоюзные лидеры тоже должны будут приобрести эти знания. Некоторая часть необходимой информации может быть получена только от правительства или с его помощью. Постепенно распространяющееся введение рабочих представителей в управляющие советы частных фирм (даже при том, что оно крайне мало влияет на политику компаний) предоставляет профсоюзным деятелям прекрасную возможность приобрести из первых рук понимание сути методов управления различными секторами экономики.
Политика дохода в эпоху автоматизации
Если кого-нибудь спросить, какая сила за последние двести лет внесла больший, чем все остальные, вклад в феноменальный экономический рост, он скажет-технологический прогресс. Однако" это именно новоизобретенный мощный ткацкий станок лишил сто шестьдесят лет назад тысячи английских ткачей их работы. Сегодня американская Компания телефона и телеграфа (1ТТ) монтирует автоматическое переключающее оборудование, что позволит ей справиться с ожидающимся ростом объема междугородных переговоров и сократить число операторов междугородной связи.
То обстоятельство, что машины действительно заменяют ручной труд, не вызывает сомнений. Однако во время восстания луддитов многие экономические теоретики (Карл Маркс не был в их числе!) поспешили заявить, что эта замена не означает, что всеобщий спрос на труд и всеобщая занятость должны уменьшиться. Такое же, если не большее, количество новых рабочих мест, утверждали эти теоретики, будет обязательно создано в машиностроительных и вспомогательных отраслях. Но разве это так?
Ответ на этот вопрос чрезвычайно важен для понимания экономических, социальных и политических проблем, встающих перед трудящимися во времена ускоренного технологического развития. И этот ответ "нет". Новые машины, новые технологии, вводимые из соображений снижения стоимости производства, могут и в самом деле сократить всеобщий спрос на труд (то есть общее число наличных рабочих мест во всех секторах экономики вместе) при любой данной стоимости труда (другими словами, при любой данной заработной плате).
Используя крайнюю и даже шокирующую аналогию, можно сказать, что новые машины способны сократить" общественный спрос на человеческий труд вследствие той же причины и в основном посредством такого же процесса, каковы в предыдущую эпоху обусловили замену тягловых лошадей грузовиками, тракторами и автомобилями. Утверждать, что рабочие, вытесненные машинами, обязательно будут в состоянии найти работу в производстве этих же машин, имеет смысла не больше, чем ожидать, что лошади, замененные механическими транспортными средствами, могут быть задействованы, прямо или косвенно, в различных отраслях расширяющейся автомобильной промышленности.
Кроме того, и это особенно важно в контексте настоящего обсуждения, переход от лошадиного тягла к моторизации проходил очень мягко, несмотря на то обстоятельство, что спрос на овес, упряжь и новые конюшни резко упал. Потоки "покупательской силы" просто поменяли направление под напором беспристрастного рынка. Товарные потоки последовали за ними. Производство товаров и услуг, необходимых для содержания лошадей, упало, а производство стали и бензина, не говоря уже об автомобилях, возросло. Экономическая система приспособила себя к новой технологии совершенно гладко. Хотя действия слепых рыночных сил и создали некоторые трудности производителям овса и упряжи, в превосходно организованной государственной системе, способной предвидеть надвигающиеся перемены и готовиться к ним, такой переход мог бы быть проведен без малейшей помехи. Если бы у лошадей был профсоюз, и если бы они имели право голоса, то это, конечно, была бы совсем другая история
Одним из путей преодоления угрозы потенциальной технологической безработицы является создание новых рабочих мест и поддержание старых с помощью увеличения инвестиций, или, другими словами, посредством экономического роста. Но эта возможность имеет определенные пределы. Насколько быстро должна расти экономика, а вместе с ней и объем инвестиций, чтобы удерживать от сокращения данное число операторов междугородной телефонной связи в свете того обстоятельства, что каждый из них вскоре будет способен обслужить десять миллионов вместо тысячи телефонных соединений? Уровень инвестиций, необходимый для выполнения этой задачи, может оказаться настолько высоким, что только малая часть бюджета будет оставаться на текущие расходы. В погоне за всеобщей занятостью по пути наращивания объема производственных инвестиций общество обязательно окажется в положении пресловутого скряги: тот лишает себя основных жизненных потребностей, откладывая все больше и больше средств на уже раздувшийся банковский счет,-и это несмотря на его постоянно возрастающий ежегодный доход. Именно так и произойдет в будущем под неумолимым давлением технического прогресса, если силам неограниченной самоубийственной конкуренции будет дозволено (будем надеяться, что не будет) управлять функционированием рынка труда и условиями занятости.
Оппоненты профсоюзного движения утверждают, что если бы уровень зарплат не поддерживался на, они называют, искусственно высоком уровне, введение в строй оборудования, заменяющего ручной труд, замедлилось бы, а количество наличных рабочих мест увеличилось. Едва ли могут быть какие-то сомнения, что без вмешательства профсоюзов уровень (реальный) зарплаты был бы ниже, а условия труда жестче. И, тем не менее, сомнительно, что введение заменяющего ручной труд оборудования очень сильно затормозится из-за наличия дешевых рабочих рук. На сколько зарплата телефонного оператора должна быть урезана, чтобы предотвратить установку современных автоматических переключающих устройств? Если уровень зарплаты снизился бы, скажем, на 10%, а всеобщая занятость возросла бы в результате на 5%, то все равно была бы чистая потеря в 5% во всеобщем трудовом доходе.
Конечно, существует проблема (в том случае, когда всеобщий трудовой доход эффективно поддерживается профсоюзными акциями), заключающаяся в разделении дохода-прямо или косвенно- между теми, кто работает, и теми, кто нет. Расширение числа рабочих мест путем сокращения количества рабочих часов в неделю и рабочих дней в году обеспечивает ответ на этот вопрос. Увеличение досуга-при том, что каждый обеспечен постоянной работой,-может значительно способствовать благосостоянию развитого общества. Так уже бывало в прошлом и, безусловно, возможно в будущем.
Если технический прогресс продолжится (будем надеяться, что так и произойдет), приводя тем самым к замещению все большего и большего количества труда капиталом не только в горном деле, машиностроении, сельском хозяйстве и транспорте, но и в сфере обслуживания, то традиционные профсоюзные акции по типу I, упомянутые выше, будут становиться все менее и менее эффективными: даже самая мощная монополия не сможет поддерживать уровень своих доходов, не говоря уже о его увеличении, если спрос на ее продукцию проявит тенденцию к спаду.
В долгосрочной перспективе, таким образом, способность больших групп населения извлекать выгоду из технического прогресса будет все больше и больше зависеть от прямого перемещения центра тяжести частных доходов в сторону получаемых от владения капиталом и природными ресурсами. В утопическом обществе, в котором каждый совмещал бы функции трудящегося и собственника капитала и земли (как действительно делают некоторые из преуспевающих фермеров в Соединенных Штатах и в других странах), технический прогресс, подразумевающий замещение ручного труда машинным, не представлял бы проблем. Доля семейного дохода, получаемая за счет труда, будет постепенно снижаться, а приходящаяся на доходы от капитала и ренты-увеличиваться. Более того, общий доход, извлекаемый из этих двух различных источников, будет расти.
В сложном современном обществе, капиталистическом или социалистическом, распределение дохода между группами населения, выполняющими разные экономические функции и, следовательно, занимающими разное социальное положение, будет продолжать составлять главную проблему. Остается также и проблема поддержания достаточно сильных и надежных побудительных мотивов для целеустремленного, экономически эффективного выполнения своей задачи каждым членом общества, невзирая на его роль и обязанности.
И следует думать, что условия, благоприятные для достижения одной из этих связанных и одинаково важных целей-эффективности и распределения,-по-видимому, окажутся до некоторой степени затрудняющими достижение другой цели. Удовлетворительное решение обеих проблем обязательно должно быть основано на компромиссе.
Все, что верно для индивидуальной национальной экономической системы, в равной степени приложимо и к международным экономическим взаимоотношениям. Ни одна страна, как бы самообеспечена и сильна она ни была, не сможет решить свои экономические и социальные проблемы без оглядки на экономические и социальные проблемы, встающие перед другими странами. Встряска нефтяного кризиса принесла нам понимание этого. И новый, беспрецедентный вызов бросает руководству профсоюзного движения в развитых странах увеличивающийся, практически непреодолимый поток международной миграции. В долгосрочной перспективе только ускоренный экономический рост в менее развитых регионах позволит принять этот вызов. Если международное экономическое планирование когда-нибудь и станет реальностью, международное рабочее движение должно играть в нем лидирующую роль.
