Целью сборника является представление, по словам авторов, "новейшего мышления и открытий в основном русле профессиональной экономической мысли". Во всех девяти статьях выражается удовлетворение по поводу современных достижений, а также готовность и далее нести ответственность за ведение США по пути к лучшему или, по крайней мере, более богатому будущему. Экономистов напыщенно именуют специалистами, осуществляющими определенные задачи. Авторы, конечно, превозносят "высокий рост" как средство "улучшить образ США за рубежом, содействуя тем самым сторонникам и препятствуя противникам Америки и западных ценностей". Более того, авторы авторитетно рассуждают об экономическом росте не только как профессиональные экономисты, но и как представители вашингтонского мышления.
С практической точки зрения, проблема экономического роста, по словам Гобина, представляется как проблема выбора между настоящим и будущим. Объем валового национального продукта (ВНП) в любой данный момент времени зависит от количества рабочей силы, капитала и используемых природных ресурсов, а также от уровня технологии, применяемой в различных отраслях экономики для превращения так называемых первичных затрат в конечные продукты. С течением времени количество рабочей силы и капитала (в отличие от природных ресурсов) увеличивается, а технология совершенствуется: ВНП растет.
Большинство товаров и услуг, составляющих ежегодный ВНП, потребляются, т. е. используются для удовлетворения всех видов текущих частных и общественных потребностей. Часть их, однако, добавляется к существующим основным фондам в форме новых или расширенных фабрик, дамб, шоссе и многих других видов сооружений. Это новое инвестирование ведет к росту национального дохода. Возросший доход следующего года, в свою очередь, снова распределяется на потребление и дополнительные инвестиции. И так процесс расширения экономики продолжается далее, далее и далее. При этом, естественно, велика роль прироста населения, в результате которого, однако, растет не только количество рабочих рук, но также и потребителей, которым необходимо предоставить одежду, жилье и питание.
Далеко не зависимые друг от друга, эти факторы, определяющие рост, взаимосвязаны во многих отношениях. Например, вклад дополнительной рабочей силы в повышение выпуска продукции определяется количеством имеющегося у нее капитального оборудования. Этим объясняется, почему в малоразвитых странах, не способных предоставить необходимые орудия труда дополнительным рабочим, прирост населения почти не приносит национального дохода, постоянно при этом пополняя число голодных ртов.
Инвестиции могут быть направлены не только на создание материальных сооружений, но могут также принимать форму обучающих программ, направленных на превращение неквалифицированной рабочей силы в квалифицированную, или профессиональную, подобно тому как железную руду превращают в железные болванки, а затем в сталь. В главе "Инвестирование в рабочую силу и экономический рост" Уильям Боуен показывает, что к 1964-1965 гг ежегодные расходы на обучение составляли почти одну треть ежегодных капиталовложений в основные фонды.
Собственно, развитие технологии в некоторой степени зависит or новых инвестиций. Например, новые и более эффективные способы выработки атомной энергии для их практического использования прежде должны быть "воплощены" в новые атомные генераторы. Некоторые из них просто заменяют изношенные тепловые установки, но большинство представляют собой новое инвестирование в дополнительные энергетические мощности, необходимые для удовлетворения дополнительного спроса. Не будь повышения спроса на электроэнергию, введение новой технологии протекало бы гораздо более медленными темпами.
Одним из излюбленных занятий экономистов-теоретиков стало построение абстрактных "моделей", представляющих в математической форме сложные взаимосвязи, управляющие процессом экономического роста. К сожалению, отсутствие подробных фактических знаний об условиях, существующих в реальном мире, вынуждает автора модели основывать многие, если не все из своих общих выводов на всякого рода предположениях a priori, избираемых, скорее, ради удобства математических вычислений, чем на основе соответствия реальным фактам. Во всяком случае, Джеймс Гобин и Роберт Солоу, двое наиболее выдающихся теоретиков группы Хеллера, пользуются этим неограниченно.
Один теоретический вывод привлекает авторов модели до такой степени, что они называют его "золотым правилом", и заключается он в том, что в конечном итоге достижение наивысшего уровня потребления на душу населения зависит от развития технологии, а не от роста накопления и инвестирования. Этот довод, несомненно, справедлив. Он аналогичен утверждению, что скорость машины увеличивается, если нажимать на газ. Однако скорость, развиваемая таким образом, имеет конечный предел, обусловленный конструкцией двигателя этого автомобиля. В конечном счете именно усовершенствование этой конструкции, а не давление на акселератор, определяет достижение более высокой скорости.
Дав столь убедительные объяснения, и Солоу - на словах, и Гобин - вычислениями, откладывают в сторону соображения долговременного характера и обращаются к самому насущному вопросу: какую часть возможного потребления могло бы или должно бы наше поколение принести в жертву с тем, чтобы повысить-посредством инвестиций в производство-уровень потребления последующих поколений? В действительности каждый отдельный человек постоянно делает некий выбор, когда принимает решение, на каждом этапе своей жизни,-сколько потратить и сколько отложить или занять, и сколько в конечном итоге оставить детям. Руководители корпораций, стоящие ближе к источнику национального дохода, чем держатели акций, направляют значительную часть потока на инвестиции, прежде чем сами акционеры получают возможность решать, что с ним делать.
Правительство занимает еще более высокое положение. Оно занимается прямым инвестированием в образование, здравоохранение, дорожное строительство и "оборону", причем, что еще важно, как поясняет в своей статье Уоррен Смит, оно может путем изменения денежной и финансовой политики влиять на решение частных предприятий и отдельных граждан относительно потребления и инвестирования. Более того, оно может влиять на итоги этих решений и видоизменять их даже после их принятия.
Однако почему так должно быть? Потому, отвечает Уолтер Хеллер и его коллеги, что в результате решений, принимаемых отдельными лицами и корпорациями, слишком большая доля текущего национального дохода направляется на текущее потребление, а для достижения более высокого уровня дохода и потребления в будущем делается недостаточно.
Следует упомянуть, что авторы "Перспектив экономического роста" не совершают ошибки неопытных "приверженцев роста", которые стоят за более высокий уровень дохода в будущем, не проявляя готовности принести в жертву уровень жизни нынешнего поколения. Это сводится к простому утверждению, что в будущем хотелось бы видеть экономику более производительной, чем сегодня. Вряд ли кто-то стал бы оспаривать его, хотя, как мы увидим ниже, здесь возможны серьезные возражения относительно правильного способа измерения "производительности" и интерпретации "уровня потребления".
Однако, как большинство других поборников ускоренного экономического роста, они склонны принимать желаемый рост инвестирования как должное. Они концентрируют свое внимание на описании различных видов осуществляемого правительством стимулирования накопления и инвестирования частных лиц для достижения этого роста. Единственный, конкретный аргумент, цель которого- показать, что преобладание уровня накопления и инвестирования было бы слишком незначительным без участия правительства, заключается в том, что частные лица и рынок капиталов, на котором проявляется их позиция, постоянно недооценивают выгоды, накапливаемые для будущих поколений, за счет отказа от нынешнего потребления. Я вернусь к этому аргументу позднее.
В действительности вопрос заключается в том, требуют ли общественные интересы, как утверждает Хеллер, вынудить нынешнее поколение отказаться от удовлетворения части своих потребностей, чтобы дать больше грядущим поколениям, подобно тому, как теперь заставляют богатых отдавать часть своего дохода бедным посредством механизма прогрессивного налогообложения и других мер по сокращению экономического неравенства. В отсталых странах, например в Индии, имеется тенденция опережения темпов прироста населения по сравнению с медленным ростом национального дохода, в результате чего уровень жизни следующего поколения, возможно, окажется ниже нынешнего. В этом случае политика, нацеленная на избежание такого снижения путем распределения большей доли полученных сейчас средств на инвестирование в производство, оправдывалась бы принципом уравнения доходов. Но в развитой стране, например США, стабильного роста потребления на душу населения можно добиться в результате одного только непрерывного и, возможно, даже ускоренного развития технологии. По оценкам самого Роберта Солоу, который в этом отношении сильно не расходится с различными в других отношениях оценками Эдуарда Денисона1, от 3/4 до 1/3 послевоенного повышения дохода на душу населения в США были вызваны ростом уровня технологии, а не накопления и инвестирования.
При этих условиях политика поощрения инвестирования еще более способствовала бы увеличению разрыва между нынешним уровнем жизни и значительно более высоким уровнем жизни будущих поколений. Если последовательно применять принцип желательности уравнивания дохода, нам, напротив, следует отдавать предпочтение политике перераспределения дохода в противоположном направлении. В рамках существующих технических возможностей следует поощрять нынешнее потребление и препятствовать накоплению и инвестированию. Экономическая политика, перераспределяющая доход в пользу малообеспеченных групп населения с помощью налогообложения и другими средствами, тем более приводит именно к такому результату, так как бедные экономят значительно меньшую долю своего дохода, чем богатые.
Означает ли это, что не следует делать крупных инвестиций, скажем, в образование? Несомненно, такие инвестиции следует делать. Инвестирование в рабочую силу в этом смысле составляет особый вид. Образование является потребительским товаром, удовлетворяющим одну из самых важных человеческих потребностей; оно одновременно представляет собой производительное социальное инвестирование, ведущее к росту материального производства в будущем. Таким образом, оно повышает уровень жизни нынешнего поколения, при этом косвенно содействуя повышению дохода будущих поколений.
Мысль о справедливости стремления к экономическому равенству не только членов одного общества, но и разных поколений несомненно противоречит укоренившемуся стремлению к росту и прогрессу. Но не является ли она просто еще одним проявлением продолжающейся борьбы между атавистическими, интуитивными стремлениями, с одной стороны, и просвещенными рациональными суждениями о ценностях, с другой? Всего несколько лет назад предложения регулировать естественную тенденцию к быстрому приросту населения имели мало сторонников. Теперь они широко приняты.
В то время как перспективы экономического роста рассматривались группой Уолтера Хеллера, другая группа, в составе семи американских и двух канадских экономистов, стремилась выяснить, по предложению Хеллера, "почему рост британской экономики отставал от ее североамериканских соседей, начиная со второй мировой войны". (Следует отметить, что с 1950 по 1965 год два североамериканских соседа Британии сами отставали от Германии, Италии, Франции, Нидерландов, Норвегии, Бельгии и Дании.)
В своем докладе "О перспективах британской экономики"2 они на 500 страницах делают вывод, что Британии необходим "рост посредством повышения эффективности, скорее чем поощрения инвестирования и совокупного спроса". После подробного разъяснения мер достижения повышения эффективности коллективный автор вопрошает в последнем абзаце самой последней страницы: "Разве мы не предлагаем рост и перемены в обществе, в котором и профессор, и докер одинаково предпочитают отдых и стабильность?". Он мог бы добавить, если бы речь шла о главе, посвященной науке и технике, "и в которой ученые предпочитают теоретические исследования прикладным". "Возможно, это так,-отвечает он,-но многие слои британского общества заявили о приверженности росту, или, по крайней мере, плодам роста. Их стремления можно удовлетворить-за некую цену,-и они должны знать цену, которую нужно уплатить".
Эзра Мишан, широко известный британский экономист, преподающий в Лондонском университете, недавно попытался показать, что для достаточно богатой страны, такой, как Великобритания, и, конечно, для США издержки такого экономического роста, если их правильно оценивают, значительно превосходят его очевидные выгоды3. Задолго до него Джон Кеннет Гэлбрейт своей резкой критикой общепринятых экономических взглядов поставил под вопрос ценности, определяющие нашу позицию по отношению к материальному богатству. Труд Гэлбрейта был, однако, отвергнут некоторыми теоретиками из-за отсутствия теоретической глубины и профессионализма. "Перспективы экономического роста" содержат уничижительное упоминание об "обществе изобилия". Гэлбрейт считал, что увеличение досуга следует включить в ВНП наравне с выпуском материальных товаров и услуг; Гобин поправляет его: "Общество изобилия-напротив, несмотря на общепринятые представления, бытующие в экономике, давно свободно от мысли, что только товары и услуги приносят пользу и благосостояние". Тем не менее ни одна из таблиц и схем, иллюстрирующих рост реального дохода и уровня жизни в Соединенных Штатах, не учитывает и не показывает снижения продолжительности рабочего дня и увеличения ежегодного оплачиваемого отпуска. Традиционные догмы очень живучи. Мишана нельзя считать просто журналистом. Несколько лет назад редакторы солидного "Британского экономического журнала" поручили ему написать полный обзор нынешнего состояния отрасли экономической теории, известной под названием "экономика всеобщего благосостояния". В противоположность так называемой позитивной экономической теории, которая призвана объяснять действительные экономические явления, экономика всеобщего благосостояния предназначена для изучения того, что должно быть. Тогда как старая экономика всеобщего благосостояния занимается главным образом обоснованием доктрины laissez-faire (свободы действий), новая экономика благосостояния призвана показать, что механизм цен; даже действующий в условиях неограниченной конкуренции, не обязательно приводит к эффективному удовлетворению даже частных, не говоря уже об общественных, нужд. Причиной этого является то, что свободные рыночные цены чаще всего дают неполное и, следовательно, искаженное представление о реальных издержках производства и реальных выгодах от потребления тех или иных товаров.
Например, рыночная цена автомобиля может правильно отражать количество труда, капитала и других материальных ресурсов, затраченных на его производство; цена бензина и масла отражает стоимость его эксплуатации. Но не менее реальные издержки, навлекаемые на окружающих людей использованием автомобиля, например, увеличением загрязнения воздуха и загруженности автотрасс, как правило, не включаются в цену, и, таким образом, будущий владелец не принимает их во внимание при покупке автомобиля. Он, возможно, и не подозревает о существовании таких "относительных издержек", которые невольно несут окружающие. "Относительные" выгоды, конечно, тоже существуют. Я предоставляю читателю самому подумать, какие "относительные выгоды" он имеет от автомобилей, принадлежащих другим людям.
Система цен, диктующая распределение ресурсов в современной рыночной экономике, не учитывает никакие относительные выгоды и издержки, связанные с производством и потреблением большинства товаров. Таким образом, она искажает расчеты прибылей и убытков, основываясь на которых отдельные производители и потребители планируют приобретение жизненных благ. В результате распределение ресурсов, управляемое механизмом рыночной конкуренции, оказывается весьма отличным от идеального распределения, при котором учитывались бы не только абсолютные, но и относительные выгоды и издержки, приносимые другим членам общества всякий раз, когда отдельный производитель или потребитель предпринимает те или иные действия.
Современная теория общественного финансирования, созданная около 50 лет назад в Кембридже (Великобритания) профессором А. С. Пижу и доработанная современными учеными, в том числе Р. А. Масгрейвом в Гарварде, интерпретирует большинство видов правительственного вмешательства в частное предпринимательство-посредством налогообложения, субсидий или альтернативного регулирования-как средство исправления необъективности, присущей действию рыночных механизмов, которые регулируются ценами, складывающимися в ходе конкуренции. В официальной терминологии экономики всеобщего благосостояния правительственная политика, направленная на повышение темпов роста национального дохода, должна исходить из посылки, или доказательства, что относительные выгоды от ускоренного роста превзойдут связанные с ним относительные издержки. Большинство экономистов просто принимают это за действительность, как, в частности, поступают члены группы Хеллера, но некоторые считают, что реально дело обстоит наоборот,-и Эзра Мишан страстно отстаивает эту точку зрения. Его целью является показать, используя один пример за другим, что общепринятая система измерения ВНП и совокупного потребления не отражает крайне высоких издержек, навлекаемых на беззащитных граждан быстро растущим производством материальных товаров и реализуемых услуг.
Мишан приходит к выводу, что "непрерывная погоня западных стран за ростом, скорее, снизит, чем повысит социальное благосостояние". Он пишет, что на благосостояние человека только в ограниченной степени влияет ассортимент товаров, предоставляемых в его распоряжение. Более глубокое влияние на его благосостояние оказывает состояние современной технологии. Она влияет на него непосредственно как на производителя, видоизменяясь с развитием промышленного оборудования.
Она влияет на него и опосредованно, хотя очень значительно, определяя структуру общества и среду, материальную, социальную и психологическую, в рамках которой заключена его личность.
Однако технические условия производства избираются не с точки зрения обогащения жизненного опыта человека. В их определении не имеет права голоса ни одна из социальных наук. Ойм возникают исключительно в ответ на требования эффективности производства. Таким образом, преобладающие факторы, влияющие на благосостояние человека, формируются случайно: просто как побочный продукт технологического прогресса. Не лишено оснований опасение, что человеческий организм и душа плохо приспособлены к стилю жизни, который нам навязывает технология, но, хотим мы этого или нет, технология двигается вперед, предоставляя медикам незавидную задачу заниматься растущим числом пациентов, неспособных справиться с напряжениями и стрессами стремительно меняющегося мира.
Сторонники этой системы утверждают, что, расходуя и откладывая заработанные трудом доллары, потребитель осуществляет свое суверенное право на экономический выбор, подобно тому, как на демократических выборах гражданин осуществляет право на свободный политический выбор. На это Мишан мог бы ответить, что у среднего американца, захваченного потоком все более крупных и современных автомобилей и все более высотных зданий, обрушенных на него частно-предпринимательской экономикой, столько же шансов противостоять массированному наступлению на устои его личной жизни, сколько и возможности выразить желание прекратить военную интервенцию во Вьетнаме путем свободного выбора между ХыобертОМ Хамфри и Ричардом Никсоном.
Каков результат всего этого? Сторонники роста будут одерживать верх не только потому, что на их стороне изначальное стремление к росту и расширению, но также из-за общепризнанных принципов равенства и справедливости в высокоиндустриализован-ных странах, в которых возможность больше потреблять-например, иметь более высокий доход на уплату ренты и покупку машины, считаются привилегией, которую следует шире распространять. Даже если бы нынешний уровень прироста населения снизился или перестал расти, экономическая политика, направленная на повышение дохода малообеспеченных групп населения "до среднего уровня", обязательно вызовет стабильное расширение совокупного спроса на потребительские товары и услуги, которое сдерживается только инфляцией, и, таким образом, приведет к высоким темпам роста объема производства. По указанным причинам, скорее, не рост накопления и инвестирования, а технические изменения и нововведения будут теперь основными движущими силами экономического роста.
Романтики с консервативным уклоном, в частности Мишан, или с либеральным, в том числе Гэлбрейт, продолжают сожалеть о том, как дорого обходятся человеческим ценностям экономический рост и технический прогресс. Представители экономической профессии в Вашингтоне, Лондоне и Москве, сторонящиеся "великой .войны враждебных идеологий", продолжают служить "национальным интересам" своих стран, все более и более эффективно решая "технические проблемы, возникающие при поступательном движении огромной экономической машины".4
Возможно, в осуществлении коммуникаций средством является сообщение. При изучении же экономического роста имеется тенденция превращать средство в цель. И, поскольку удобнее не рассматривать последствия этого для человека в том случае, когда "относительные издержки" роста явно представляют угрозу качеству жизни, среди экономистов еще не наметилось ясной тенденции отвлечься от откровенной погони за экономическим ростом.
ПРИМЕЧАНИЕ:
1 The Sources of Economic Growth in the United States and the Alternatives Before the U.S.Committee for Economic Development, New York, 1962.
