Галерея экономистов
economicus.ru
 Economicus.Ru » Галерея экономистов » Теория общественного выбора

Теория общественного выбора

Theory of Public Choice
 
Источник: Джеймс Бьюкенен. Сочинения. Пер. с англ. Серия: "Нобелевские лауреаты по экономике". Т.1./ Фонд экономической инициативы; Гл.ред.кол.: Нуреев Р.М. и др./ - М., "Таурус Альфа", 1997.
Бьюкенен Дж., Таллок Г.

РАСЧЕТ СОГЛАСИЯ
Логические основания конституционной демократии

ЧАСТЬ I
ПРЕДПОСЫЛКИ АНАЛИЗА

ГЛАВА 2
ПОСТУЛАТ ИНДИВИДУАЛИЗМА
Теория коллективного выбора должна основываться на некоторых предпосылках относительно природы коллективной организации. Что есть государство? Или, если более точно сформулировать этот вопрос: как следует рассматривать государство?
Если придерживаться органической концепции, теория коллективного выбора оказывается крайне упрощенной. Коллективная организация представляется подобной индивиду, и ученому нужно лишь выявить ценностную систему, или шкалу предпочтений, которой руководствуется государство в своих действиях. Может оказаться чрезвычайно сложным дать содержательную интерпретацию таких действий, но тем не менее подобного рода анализ может быть полезен, даже если не уделять большого внимания связи между индивидуальными и общественными ценностями. Существование, система ценностей и мотивы органического государства не зависят от аналогичных характеристик отдельного его гражданина. Действительно, сам термин "индивид" занимает незначительное место в чисто органической концепции; отдельный человек рассматривается в ней как интегральная часть большего и более значимого организма.
Эта концепция (или теория коллективной организации) может оказаться полезной и как позитивная интерпретация определенных свойств реальных коллективных организаций, и как нормативная политическая философия. Однако она по существу противоречит западной философской традиции, для которой отдельный человек является исходным пунктом. Более того, поскольку мы собираемся создать такую теорию коллективного выбора, которая может быть применена к современной западной демократии, нам следует отвергнуть с самого начала любые органические интерпретации коллективной деятельности.1
Этот отказ подразумевает нечто большее, чем простое отрицание существования государства как некоторого uberindividuelP0 субъекта. Для нас основной вклад немецких политических философов состоит в том, что они довели органическую концепцию до логического завершения. Отвергая эту концепцию, необходимо идти дальше простого отказа от ее крайних вариантов. Мы должны отвергнуть и идею немецких философов о существовании "общей воли". Только в органической концепции общества может постулироваться существование мистической общей воли, независимой от процесса принятия решений в ходе политического выбора индивидов. Поэтому многие идеалистические версии демократии, по сути, не более, чем просто варианты органической концепции. Поиски некоего "общественного интереса", независящего от конкретных интересов отдельных участников общественного выбора и находящегося вне их, подобны поискам священного Грааля. Подобного рода занятие широко распространено среди теоретиков и практиков современной демократии.2
Мы должны также отвергнуть любую теорию, или концепцию, коллективной организации, строящуюся на допущении о существовании эксплуатации угнетенных господствующим классом. Это - марксистский подход, согласно которому политическая система рассматривается как одно из средств навязывания воли экономически господствующей группы угнетенной. Прочие теории классового господства равно чужды нам. Любая концепция государственной деятельности, в которой общество подразделяется на господствующий и угнетенный класс, а политический процесс считается простым средством обеспечения классового господства, должна быть отвергнута как не имеющая никакого отношения к нашему анализу вне всякой связи с тем, полезна или нет такая концепция для каких-либо иных целей в другое время и в другом месте. Этот вывод остается в силе в любых случаях, независимо от того, будет ли господствующий класс состоять из владельцев факторов производства по Марксу, партийных аристократов или представителей единомыслящего большинства.
Подход к политической деятельности с позиций теорий классового господства, к несчастью, оказался терминологически тесно связан с нашим. Так сложилось исторически, что марксистский вариант концепции классового господства оказался известен под названием "экономической" концепции, или интерпретации, государственной деятельности. В теории марксизма внимание акцентировалось на экономическом положении как главном источнике классового конфликта. Использование очень удобного слова "экономический" привело к тому, что оно стало применяться в значении, полностью вводящем в заблуждение. Это слово настолько широко употребляли неправильно, что мы сочли целесообразным изменить первоначальное название этой книги "Экономическая теория политических конституций" на нынешнее.
Бесполезно сколько-нибудь серьезно говорить о "теории" конституций применительно к обществу иному, чем то, которое состоит из свободных индивидов, по крайней мере свободных от преднамеренной политической эксплуатации. По ходу наших рассуждений это утверждение необходимо будет развить, поскольку (как будет показано в последующих главах) из нашего анализа процесса принятия решений станет ясно, что определенные правила позволяют некоторым членам группы использовать политическую систему для получения сравнительных преимуществ. Однако именно признание того, что государство может быть использовано в подобных целях, побуждает рационального индивида установить конституционные ограничения политического процесса. Там, где люди не опасаются, что эти процессы могут быть использованы для их эксплуатации, нет никакого смысла устанавливать конституционные ограничения, во всяком случае, это нецелесообразно.
Отвергнув органическую концепцию государства, а также идею классового господства, мы остались с чисто индивидуалистической концепцией коллективной организации. Коллективные действия рассматриваются в ней как действия индивидов, решивших достичь некоторой цели в составе коллектива, а не индивидуально, а государство - как простой набор приемов, машина, которая делает возможным осуществление таких действий. В свете нашего подхода государство превращается в нечто, созданное людьми, артефакт. Следовательно, оно по своей природе подлежит изменению, совершенствованию. Таким образом, возможно сделать содержательные утверждения о том, "улучшают" или "ухудшают" конкретные модификации набора ограничений, называемых государством, существующее положение дел. В той степени, в какой такие оценки возможны, подход, использованный в данной книге, рационалистичен.
И снова для нас возникает опасность попасть в логическую ловушку. Поскольку мы явно отвергли как бессодержательную идею существования "общественного интереса", можем ли мы найти критерий "улучшений" и "ухудшений"? Не слишком ли Рано мы скатились к исключительно субъективным оценкам?
Мы не собираемся вводить никакой субъективный критерий и не используем никакой "функции общественного благосостояния", чтобы "впустить" какую-либо органическую концепцию через черный ход. В процессе анализа необходимо определить, при каких условиях конкретный индивид в группе сочтет конституционные изменения улучшением; и если эти изменения оказывают одинаковое влияние на всех индивидов, то правило единогласия представляет собой крайне ненадежный этический критерий "улучшений", неявно присутствующий в индивидуалистической концепции самого государства. Мы не предполагаем выходить за рамки рассуждений о благосостоянии, получаемых в ходе скрупулезного применения правила единогласия. Лишь в том случае, если можно показать, что конституционные изменения будут отвечать интересам всех сторон, мы будем считать их "улучшениями". О всех прочих случаях возможных изменений ограничений, налагаемых на человеческое поведение, невозможно сказать ничего, не используя более жестких и более спорных этических норм
Какие же индивиды "населяют" нашу модель общества? Как мы отмечали в предыдущей главе, предполагается, что каждый преследует свои особые цели, действуя как индивидуально, так и в составе коллектива. Эти цели могут быть или не быть узко гедонистическими. До какой степени индивиды одинаковы? Простейшей моделью была бы та, в которой постулировалось бы, что большинство индивидов, по существу, одинаковы по всем внешним характеристикам. Общество мелких свободных землевладельцев (приблизительным примером являются Соединенные Штаты образца 1787 года) хорошо удовлетворяло бы этой модели.3 Однако подобное требование ограничило бы наше исследование. Нам нет необходимости делать особые предположения относительно степени равенства или неравенства индивидов в обществе по внешним характеристикам. Для нас важно только то, что индивиды являются членами такого общества, в котором коллективная деятельность осуществлется в соответствии с некоторым набором правил, либо общества, где никаких подобных правил вообще не установлено. В последнем случае, который маловероятен в реальном мире, первостепенное значение имел бы рациональный выбор набора правил. Поскольку этот случай теоретически несложен, большая часть нашего анализа ему и будет посвящена. Более обычную ситуацию, когда набор правил принятия коллективных решений установлен, но остается открытым вопрос о возможных путях их усовершенствования, нет необходимости многократно рассматривать.
Однако, к счастью, анализ процесса выбора "оптимального" набора правил принятия решений de nova можно без особого труда перевести в область рассуждений о том, как улучшить существующие правила.
При исследовании первоначальной конституции или улучшений существующей мы должны принять в качестве критерия принцип единогласия. Иными словами, нас интересует анализ таких предложений, которые будут выгодны каждому члену общества. Есть две причины, почему мы должны принять этот критерий. Во-первых, используя такую процедуру, мы можем избежать проведения сравнений отдельных индивидов между собой. Во-вторых, если мы начинаем обсуждать выбор правил для выбора правил, то попадаем в уже знакомый бесконечный замкнутый круг. Чтобы избежать его, мы обращаемся к правилу единогласия, поскольку ясно, что если все члены общества пожелают сделать то, что в их силах, они это сделают, независимо от действующего правила принятия решений.
Представляется несерьезным обсуждать "теорию" конституций свободного общества на основе каких-либо других предположений. До тех пор, пока стороны не придут к согласию участвовать на таких условиях в первичных конституционных дебатах и не будут стремиться к компромиссам, необходимым для достижения всеобщего согласия, невозможно будет создать никакой реальной конституции. Навязанная же конституция, возникающая в результате принудительного соглашения некоторых членов общества, - совершенно не тот институт, который мы собираемся анализировать в этой книге.

ПРИМЕЧАНИЯ:

1 В этом отношении мы не заходим так далеко, как Артур Бентли, который утверждает, что органическая концепция не является научной. См.: Arthur Bentley. The Process of Government, p.220.
2 Полезную критику более "традиционного" подхода можно найти в кн.: David В. Truman. The Governmental Process, p.50. См. также: Isaiah Berlin. Two Concepts of Liberty.
3 В своем осторожном опровержении утверждения Биарда Роберт Е. Браун установил, что экономические различия между людьми были не слишком значительны в 1787 г. См.: Robert Е. Brown. Charles Beard and the Constitution. Princeton: Princeton University Press, 1956.

-

'; ?>
+