В этом отношении возникновение модернизированной общественной философии не должно обмануть надежды людей. События предшествующего десятилетия сделали простого человека потенциально очень восприимчивым к новым идеям. Он утратил свою веру в существующее правительство, но по-прежнему не желает отвергать правительственную поддержку. Он молчаливо ищет философию, которая могла бы частично возродить его социальную веру.
Если бы этим все и исчерпывалось, то реформа основной конституционной структуры могла бы быть сравнительно легко проведена в жизнь. Судьи прекратили бы заниматься законодательной деятельностью и ограничивались бы исключительно разрешением конфликтов, обеспечением соблюдения закона и наказанием виновных. Законодатели прекратили бы использовать политический механизм для осуществления некомпенсированной передачи прав от одних индивидов и групп к другим. Граждане прекратили бы погоню за прибылью (индивидуально или в составе группы), используя государственные институты, и воздерживались бы от поддержки политических предпринимателей, обещающих обеспечить такую прибыль. Те, кто наблюдает и анализирует действия правительства, будь это профессора или журналисты, прекратили бы измерять социальный прогресс количеством введенных в действие законодательных актов или общим размером бюджетных счетов. Индивидуальная свобода, как самостоятельная ценность, обратно пропорциональна этим скалярным величинам. Она должна занять подобающее место среди прочих общественных ценностей в результате той революции в подходах, которую я предлагаю. Индивиды должны признать, что правительство, государство, являются предметом их исключительного контроля. Они неявно должны отказаться от неявно позитивистской точки зрения, согласно которой государство, и только оно, может определять и переопределять индивидуальные, а значит в том числе и их собственные, права. Демократия концептуально возможна только в том случае, если индивиды рассматривают правительство как продукт своего согласия.
