Отчуждение гражданина от государства продолжается и дальше по мере расширения агентом, обеспечивающим соблюдение договоров, своих полномочий, и его вторжения в сферу действий государства, основанного на неявных договорных принципах и функционирующего на постконституционной стадии. Искушение осуществить такое вторжение, возникающее у людей, исполняющих закрепленные за ними функции по обеспечению договоров, напрямую связано с предоставленными им полномочиями и с уважением к этим полномочиям со стороны как частных граждан, так и тех лиц, которые занимают должности в "договорной" части государства. Если широко признается и принимается, что только агент, обеспечивающий соблюдение договоров (судебная власть) может определять, является или нет конкретное неявно договорное положение (например, бюджетная схема) "конституционным" и невозможны никакие дальнейшие апелляции после вынесения этим агентом конечного решения, то неудивительна его неспособность точно разграничить "конституционность" и "общественное благо", причем определенные частным образом. (Если другие считают его Богом, человек и сам придет к мысли, что он - Бог). Это именно тот случай, когда философы-правоведы и философы-обществоведы сами не могут определить принципиальные отличия между этими двумя совершенно различными наборами критериев.
На практике некоторая неясность по поводу функций института государства всегда должна присутствовать, а теоретические границы между обеспечением соблюдения договора и самим договором вряд ли могут остаться не нарушенными. Тем не менее чрезвычайно важно, чтобы эти неясности были минимизированы, а вторжения в обоих направлениях принимались в расчет и, по возможности, корректировались. Одна из основных причин недовольства правительством, которое мы наблюдаем в 70-х годах XX века, восходит к неспособности отдельных органов соблюдать разграничение между своими и чужими функциями. Федеральные суды Соединенных Штатов, которые должны являться основной частью органов, обеспечивающих соблюдение договоров, и чьи функции никогда не расширялись ни до переписывания основного конституционного договора, ни до обеспечения общественных товаров и услуг, стремились получить и получили широко признаваемые полномочия по определению того, что является "общественным благом", а критерий, которым они руководствуются, вынося такое решение, во все большей степени сводится к "общественному интересу", а не к тому, что закреплено в договоре, явный он или неявный. Принимает ли сторонний наблюдатель ценности, руководствуясь которыми суд выносит конкретное решение, или нет, закрепление таких полномочий за федеральной судебной властью должно быть признано полным нарушением концептуального разграничения между конституционным договором и обеспечением его соблюдения, с одной стороны, и между агентом, обеспечивающим реализацию договора, и "государством производящим", с другой. Ничуть не удивительно, что в итоге гражданин остается в замешательстве. Применительно к условиям, в которых находилась Америка в 70-х годах XX века, я не утверждаю, что изначально ее политическая структура была задумана и функционировала в точном соответствии с моделью, разработанной в моем анализе, и отход от этой модели имел место только в последние десятилетия. Я надеюсь, что разработанный здесь анализ поможет изучению функционирующей в любой момент времени политической структуры, которая всегда до определенной степени "несовершенна". При критическом применении модели демократического политического устройства к условиям современной Америки аномалии действительно покажутся масштабными. И принимая во внимание эти аномалии, и, отчасти, количественный рост размеров государства, можно во многом объяснить силу основного противоречия, ощущаемого обыкновенным гражданином.
