Его работы многотомны, остроумны и основаны на богатом материале. В начале он
приобрел известность за инновации в области технического подхода в теории
торговли, с самого начала он подчинил теорию фактам. На всем протяжении своей
карьеры он интересовался, в частности, Западной Европой, ее экономически
единством и ее судьбой: "История Восточной Европы является хорошей основой для
систематизации экономических теорий, можно сказать, извлечения теорий из
аккумулированных фактов". (A Financial History of Western Europe, 1984)
Киндлербергер обладает ясным восприятием лидеров и последователей в финансовых
центрах, а также отчетливым ощущением последствий неудачного управления
взаимозависимым миром. Его интересовала международная торговля и финансы как и
политическая система в то время, как его коллеги по сфере деятельности
интересовались гипотетически максимизирующей страной в атомистическом мире. A
Financial History заканчивается следующими словами: "самой удачной возможностью
достижения денежной интеграции была бы та, с помощью которой немецкие лидеры
достигли бы политической интеграции. Еще не факт (очевидно), что Европа или
Соединенные штаты или еще какая-либо нация, не вызывающая сомнений, обеспечит
мир общественное благо в виде денежной и экономической стабильности".
Будучи лоялен к экономическому моделированию, он, однако, относился к рыночным
механизмам не без критики. Политика, будучи в любом случае "общественным
благом", никогда не является изолированной в рекомендациях по регулированию
мультинациональных корпораций или исследованиях недостатков свободного притока
иностранного капитала. (American Business Abroad, 1969). Его восхищение разумной
интервенцией, как и его развивающееся увлечение историческими и
институциональными дисциплинами неожиданно получили новый импульс. Он всегда с
хорошим юмором нежели и разумными аргументами, а не с презрительной усмешкой,
критиковал многие из новых направлений: монетаристкий подход к платежному
балансу, теорию рациональных ожиданий (в своей книге Manias,
Panics and Crushes, 1978 г.) и эконометрику.
Как было заявлено в предисловии к новаторскому эмпирическому исследованию по
основам торговли The Terms of Trade: A European Case Study (1956),
методологическая тематика его научной жизни заключалась в том, "чтобы
проанализировать существующие теории относительно их краткосрочных и
долгосрочных последствий. . . на основе накопленного массива данных". В
противоположность этому, на протяжении всей карьеры его деятельность по
международной торговле в большей степени была посвящена преподаванию, чем
научной работе. Это утверждение может быть проиллюстрировано в выразительном
юбилейном сборнике статей, в котором самые лучшие представители данного
направления, начиная с 1971 г. отдавали дань Киндлебергеру: пять из 23 статей
были фактическими и только две из них Киндлербергера действительно отражали
факты. Представление Кидлесберегера об исследовании не является только
эконометрическим тестом, а, скорее, повествовательным, который задает вопрос,
позволяет ли теория воспринимать фактические данные. В книге по тридцатым годам
(1973, стр.16) он пишет: "Это история с повествованием вместо таблиц
R-квадратов, анализа Дюрбина-Уотсона и тому подобного". Часто его заключение
агностическое, что является результатом сложности теории. В своем агностицизме,
пропаганде истории экономической мысли, в своем сомнении, что можно отказаться
от повествовательных описаний, в своих изысканиях в политической экономии, и
упорных утверждениях, что международной торговлей нужно руководить больше, чем
разрешать плыть по течению, он старомоден, но тем не менее, оказывается в
авангарде экономической науки.