Источник: Журнал-учебник "Экономическая школа". Том 5, выпуск 5, 1999 г.
Е. Е. Слуцкий
Жизнеописание
Дед мой по отцу, Макарий Михайлович Слуцкий, служил в г. Киеве в Судебном ведомстве, начал свою карьеру еще до судебной реформы, выделяясь среди приказного сословия тех времен своей исключительной честностью; он умер в бедности, успев, однако, дать высшее образование моему отцу Евгению Макарьевичу, окончившему Киевский университет по естественному отделению физико-математического факультета в 1877 г.
Со стороны матери, Юлии Леопольдовны, я происхожу от Леопольда Бонди, врача из французских выходцев, переселившихся в Россию при неизвестных мне обстоятельствах. Часть многочисленного его, от двух браков, потомства самоопределилась как русские, например, сын его Михаил, служивший в русском флоте, отец известного пушкиниста проф. С. М. Бонди; часть же детей его считали себя поляками и после образования Польского государства стали польскими гражданами. Мать моя, приняв православие вскорости после моего рождения, стала под влиянием отца моего горячей русской патриоткой в лучшем смысле этого слова, и польский шовинизм наших родичей всегда служил известным препятствием к более близким отношениям. В настоящее время я уже около 30 лет не имею сведений об этих, совершенно чужих мне представителях нашего рода, с которыми после смерти моей бабки всякая связь более четверти столетия тому назад у меня и родных моих совершенно оборвалась.
Родился я в 1880 г. в с. Новом б. Мологского у. б. Ярославской губ., где отец мой занимал должность наставника (т. е. учителя-воспитателя) в Новинской учительской семинарии. В 1886 г. отец лишился должности из-за своего нежелания покрывать казнокрада директора. Три года мы бедствовали в Киеве, потом отец получил место заведующего еврейским училищем в г. Житомире, где и служил до выхода своего в отставку в 1899 г. опять из-за столкновения с начальством. Но в 1899 г. я уже как раз окончил классическую гимназию с золотой медалью и поступил в Киевский университет на математическое отделение физико-математического факультета. Средства на жизнь я добывал частными уроками. В январе 1901 г. за участие в сходке, требовавшей возвращения в университет двух уволенных товарищей и отказавшейся разойтись по требованию начальства, я в числе 184 студентов был сдан в солдаты согласно действовавшим тогда правилам ген. Ванновского. Студенческие беспорядки, вспыхнувшие в Москве и Петербурге вслед за этим, принудили правительство вернуть нас в университет в том же году. Но уже в начале 1902 г. я был уволен снова, за демонстрацию против министра Зенгера, и на сей раз без права поступления в высшее учебное заведение Российской Империи.
Благодаря вышеупомянутой бабке моей по матери мне удалось поехать учиться за границу. С 1902 по 1905 г. я учился в Мюнхенском политехникуме на машиностроительном отделении. Я не окончил его, когда вследствие развития в России революционного движения сделалось возможным мое поступление в университет в России, и я вступил осенью 1905 г. в число студентов юридического факультета Киевского университета.
Мюнхен был переломным пунктом в моем развитии. Специальность машиностроения была мне навязана обстоятельствами и чем дольше, тем сильнее не нравилась мне и тяготила меня. Положение принудило к самоанализу, и я открыл, что обладаю очень слабой зрительной памятью. Именно поэтому я и не могу быть, как я понял, хорошим инженером. Но по той же причине, очень плохо запоминая лица и путая людей, с которыми я даже несколько раз встречался, я не могу быть и политическим деятелем. Дальнейший анализ своих способностей подтвердил этот вывод. Я учился в области математики очень хорошо, и мне все давалось без большого напряжения. Я мог полагаться на результаты своей работы, но к результату я подходил медленно. Между тем для политика, для оратора и т. п. нужна не только сила мысли, но и быстрота острого соображения. Я поставил себе и своим удачам и неудачам диагноз, который с тех пор и определил в основном линию моей жизни, которую я решил отдать исключительно научной работе.
Интерес к экономике появился у меня еще в первые студенческие годы в Киеве. В Мюнхене он углубился и укрепился. Я серьезно штудировал Рикардо, потом Маркса, Ильина (Ленина) "Развитие капитализма в России" и т. д. Поступив на юридический факультет, я уже имел планы работ по приложению математики к экономике.
Окончил я университет только в 1911 г., 31-го года от роду (1905-1906 г. пропал, так как мы, студенты, почти не учились и бойкотировали экзамены; еще один год пропал, так как я из-за одной мальчишеской выходки был на один год исключен из университета). Хотя при окончании университета я получил золотую медаль за сочинение на тему:
"Теория предельной полезности", но, пользуясь репутацией "красного студента", я не был оставлен при университете. Магистерские экзамены на степень магистра политической экономии и статистики я выдержал в 1916/17 г. при Московском университете.
В 1911 г. случилось событие, определившее мою научную судьбу. Начав готовиться к магистерскому экзамену, я прилежно занялся теорией вероятностей и потом, встретившись с профессором, ныне академиком, А. В. Леонтовичем и получив от него только что вышедшую его книгу о методах Пирсона, крайне заинтересовался ими. Так как книга Леонтовича не содержала никаких доказательств, только разъясняя применение формул, я обратился к оригинальным мемуарам и увлекся этой работой. Через год, т. е. в 1912 г., вышла моя книга "Теория корреляций", которая была первым на русском языке пособием к изучению теорий английской статистической школы и была очень хорошо встречена критикой. Благодаря этой книге я был приглашен с января 1913 г. в Киевский коммерческий институт народного хозяйства. Сначала как преподаватель, потом как доцент и с 1920г. как штатный профессор, я проработал там до начала 1926 г., т. е. до своего переезда в Москву.
Сначала я читал курсы по математической статистике. Потом оставил их и перешел к экономике, которую считал своей основной специальностью и в области которой я прилежно работал много лет над сочинениями, оставшимися незаконченными. Ибо, когда рушилось капиталистическое хозяйство и стали обрисовываться контуры планового социалистического хозяйственного строя, исчезла база для тех проблем, которые занимали меня как экономиста -математика. Изучение экономических процессов при социализме, в особенности в переходную эпоху, требовало иных знаний, иных навыков мысли, иных методов, чем те, которыми я вооружил себя.
В результате стали приобретать для меня интерес проблемы математической статистики, и мне показалось, что, вернувшись к этой области и сосредоточивши на ней все свои силы, я принесу больше пользы родине и делу социалистического преобразования общественных отношений.
После нескольких работ, которыми я нащупывал свое поле исследований, я сосредоточился на задаче распространения методов теорий вероятностей на статистическую обработку наблюдений, не являющихся друг от друга независимыми в смысле теории вероятностей. Мне казалось, что рядом с теоретическими исследованиями я должен вести также и изучение тех или иных конкретных проблем, чтобы проверять таким путем методы и получать задания для теоретической работы в ряде исследовательских институтов. Везде я ставил на первое место методический подход к проблемам, стремясь не отклоняться от поставленной себе цели. В смысле приложений я считаю наиболее плодотворными свои работы, правда немногочисленные, в области геофизики.
Так писал я в декабре 1938 г., составляя свое жизнеописание при первом поступлении своем в Математический институт им. В. А. Стеклова АН СССР. Здесь достаточно полно рассказана история моей жизни и внутреннего развития до вступления моего в Московский гос. университет. Позднейшая история с достаточной полнотой отражена в анкете. Прибавлю лишь, что центр тяжести деятельности моей в МГУ лежал не в области преподавания, а в работе в рамках Научно-исследовательского института математики МГУ. Когда по решению Правительства функции этого института были определены как в основном учебно-педагогические (аспирантура), а научно-исследовательская работа сосредоточена основным образом в Математическом институте АН СССР, мой переход из МГУ в АН явился естественным следствием этой реорганизации. |