Каждому понятно, что первые месяцы пролетарской диктатуры не могли принести венгерскому пролетариату повышение благосостояния, которое наивно ожидалось теми, кто неясно представлял себе сущность пролетарской диктатуры. Хотя пролетарская диктатура и уничтожила доходы богатых, хотя и препятствовала тому, чтобы богачи жили в роскоши и изобилии, в то время как рабочие нуждаются, но экспроприация богатств и доходов богатых еще не означает, что благосостояние рабочих масс тотчас же возрастает. Для повышения жизненного уровня трудящихся нужно больше съестных припасов, больше топлива, больше платья и белья, больше мебели и больше жилищ. Из всего этого в лучшем случае может быть удовлетворена в незначительной мере потребность в жилищах и мебели за счет дворцов, экспроприированных у богачей. Напротив, большего количества продовольствия, топлива мы от богачей получить не можем, так как запасы, которыми они, может быть, и обладали, совершенно незначительны по сравнению с огромными потребностями трудящихся.

Повышенное удовлетворение потребностей возможно только путем поднятия производства. Мы должны производить больше благ, чтобы иметь возможность больше потреблять. Целесообразная организация производства имеет целью: во-первых, производить лишь те продукты, в которых нуждаются рабочие массы, во-вторых, производить большее количество этих продуктов.

Но нужен довольно большой промежуток времени, пока станет очевидной выгода новой организации производства. Предприятия, вырабатывавшие прежде предметы роскоши для богатых, должны быть преобразованы для производства предметов широкого потребления. Это требует продолжительного времени. Производство жизненных припасов по естественным причинам может быть увеличено в лучшем случае за один год, но в большинстве случаев лишь через много лет. Таким образом, о внезапном повышении благосостояния с введением пролетарской диктатуры не может быть и речи. В этом должен себе отдать ясный отчет каждый сознательный коммунист.

К началу пролетарской диктатуры повышение потребления тем менее возможно, что производство вначале не только не повышается, но с необходимостью падает. Оно падает прежде всего вследствие ослабления рабочей дисциплины. В капиталистическом обществе эксплуататоры поддерживают рабочую дисциплину только с помощью средств классового принуждения. Это значит, что они выбрасывают на улицу и обрекают на голод тех рабочих, которые не соблюдают дисциплину и не дают в работе той производительности, которая обеспечивает прибыль предпринимателя. Надсмотрщики и погонщики рабов следят за тем, чтобы рабочий действительно отдавал работе все время, проводимое на службе у работодателя.

Сдельная, премиальная и тейлоровская системы обеспечивают усердную работу на работодателя. Эти средства поддержания трудовой дисциплины и производительности труда не уже не применялись с началом пролетарской диктатуры. Социальная революция означает падение существовавшего до сих пор классового господства и классовой дисциплины. И само собой понятно, что рабочим массам нужно некоторое время, чтобы увидеть, что прекращение классовой дисциплины не должно вести за собой прекращение трудовой дисциплины, что необходимо на место старой классовой принудительной дисциплины ввести новую добровольную трудовую дисциплину, делающую возможной повышение производства. Менее сознательные элементы рабочего класса не так скоро понимают эти сложные отношения. Таким образом, в первый период всякой пролетарской диктатуры наступает сильное ослабление трудовой дисциплины, а вместе с ней падение производства. В Венгрии эти явления были особенно усилены уничтожением сдельной системы оплаты и повсеместным введением восьмичасового рабочего дня.

Производительность труда была сильно понижена также политической борьбой, большим политическим интересом и возбуждением рабочего класса, образованием рабочих батальонов на фабриках, мобилизацией военно-обученных рабочих в Красную армию, позже блокадой, проводившейся Антантой против советской Венгрии. Таким образом, производство значительно упало, и об улучшении жизненного уровня не могло быть и речи.

Однако те нарушения в работе производства, которые наступили вследствие ослабления трудовой дисциплины и падения производительности труда, уже прекратились во второй половине периода пролетарской диктатуры. И улучшение началось по инициативе самих рабочих. На отдельных фабриках, а позже, на основании постановления профессиональных организаций и совета народного хозяйства, во всей стране было выработано новое положение о трудовой дисциплине. Это новое положение соответствовало новым социальным отношениям. Главную роль в этом положении играло влияние общественного мнения рабочего класса. Недисциплинированный, забывший долг рабочий получал выговор от фабричного комитета, его имя заносилось на черную доску фабрики, он получал порицание всех рабочих предприятия. Применялись также вычеты из жалованья, перевод на другое место, удаление с предприятия, даже исключение из профессионального союза. Во многих местах рабочие сами требовали восстановления сдельной системы, т. е. оплаты соответственно производительности труда.

Вознаграждение, соответствующее производительности труда, несовместимо с настоящим коммунистическим хозяйственным строем. Несправедливо, чтобы кто-либо слабосильный, неспособный или больной, имел менее дохода, чем сильный, способный и здоровый рабочий. Но не надо забывать, что теперешнее поколение воспиталось в вполне капиталистическом духе, и оно считает справедливым, чтобы тот, кто по каким-либо причинам больше работает, больше производит, больше и получал. В период венгерской пролетарской диктатуры мы видели поучительные примеры этого. Мы объединили на Budapest-Waizner-strasse три железнодорожных завода под именем первой венгерской фабрики сельскохозяйственных машин. Во время работы оказалось, что рабочие одной из фабрик при почасовой оплате производили вдвое больше, по сравнению с рабочими других предприятий. Тогда рабочие лучше производящей фабрики выставили требование, чтобы им платили соответственно высшую плату, а в противном случае они не намерены доставлять продуктов больше, чем хуже работающие фабрики. Это означает, что при капиталистическом образе мышления современных рабочих система почасовой оплаты необходимо ведет к тому, что производительность труда наихудшим образом работающих определяет уровень общей производительности. Поэтому было необходимо в России и также в Венгрии снова временно ввести несоответствующую духу социализма систему вознаграждения по производительности труда, пока поколение рабочих, воспитанных в коммунистическом духе, не будет находить справедливым, что каждый обязан работать наиболее продуктивно, чтобы служить общему целому; сильный и способный человек должен за то же вознаграждение производить больше, чем его слабый, болезненный брат.

Трения между рабочими и техническими руководителями-специалистами также очень мешали производству. Специалисты на фабриках, инженеры-руководители предприятий выполняют в капиталистическом хозяйстве двоякую задачу: с одной стороны, они наблюдают за технической постановкой и ведением дела, с другой стороны, в качестве лиц, производящих расчеты с рабочими, в качестве контролеров над производительностью труда и т. д., они представляют интересы предпринимателей против рабочих. Теперь, когда пролетариат стал господствующим классом, он и здесь проявил то же ложное понимание, что и в вопросе о трудовой дисциплине. Рабочие не могли отличить техническое руководство специалистов от их прежней деятельности на службе у капиталистов. Они, как и прежде, ненавидели технический персонал во многих случаях, как представителей капитала; трения на фабриках стали обычными, и это, разумеется, вело к тому, что техники работали не очень охотно. Особенно обострялось положение оттого, что рабочее время технического персонала и фабричных служащих было короче, а условия труда лучше, чем у рабочих. Рабочие требовали во всех областях равенства условий труда. Венгерские рабочие еще не видели того, что уже было понято русскими, а именно: что пролетарское государство на этом этапе революции принуждено предоставить буржуазным специалистам лучшие условия труда, чем членам правящего рабочего класса, как раз потому, что они специалисты и из буржуазной среды.

Само собой разумеется, что сначала и новая организация делала ошибки. Рабочий класс и местные рабочие советы часто неправильно понимали сущность экспроприации. Они полагали, что экспроприированное предприятие становится собственностью рабочих предприятия или жителей данной области и производит только для них.

Часто бывало очень трудно заставить понять рабочих предприятия или какой-либо рабочий совет, что отдельные предприятия составляют достояние всего рабочего класса и продукты их производства должны быть произведены не только для жителей одного села или одного округа, но для населения всей страны и распределены между ним. Таким образом, проявились известные трудности при согласовании местных и центральных интересов. Чрезмерная централизация ведет к образованию бюрократии и препятствует возможному использованию местных особенностей; слишком большие полномочия местных властей мешают, напротив, общегосударственному снабжению и распределению. Правильный путь лежит между обоими этими полюсами.

Спустя короткое время после начала блокады обнаружились ее вредные последствия. При обсуждении этого вопроса не надо смешивать русские и венгерские условия. Россия - обширная, обильная естественными богатствами страна, до конца 1917 года щедро снабжавшаяся Антантой. Венгрия, напротив, ко времени установления пролетарской диктатуры, уже четыре с половиной года была в блокаде вместе с Австрией и Германией. Кроме того, вся страна не достигает размеров русской губернии и по всему своему хозяйственному строю была приспособлена к совместному хозяйству с Австрией. Когда едва достигающая 150.000 кв. километров Венгрия стала бойкотироваться Антантой, естественно было, что действие этого факта сказалось гораздо сильнее, чем в обширной и богатой территории России. Громоздкость отдельных учреждений, неопытность поставленных там рабочих, все более проявляющийся тихий саботаж специалистов, разумеется, привели к тому, что новые органы первые месяцы работали не так гладко и быстро, как мы хотели бы это видеть, и потому социал-демократам, совершенно не понимавшим значения пролетарской диктатуры, представлялась богатая возможность для мелочного критиканства. Они, не будучи в состоянии понять значение совершающегося, раглагольствовали о новой бюрократии, об упадке производства, искусственно вызванном недостатке товаров.

Их критика была глупой и мелочной. Однако верно, что ослабление трудовой дисциплины, падение производительности труда, политическое брожение, необходимость вести революционную войну, недостаток прежних запасов и новая суровая блокада привели к тому, что производительность страны шла на убыль и потому жизненный уровень рабочих не только не поднимался, но все более падал, особенно, это касалось промышленных рабочих городов.

Проведенное диктатурой пролетариата повышение ставок распространялось не только на городских, но и на сельскохозяйственных рабочих. Последние получали значительную часть своей заработной платы натурой, продуктами питания. Это значит, что сельские рабочие потребляли больше продовольствия, чем до сих пор, что их жизненный уровень был фактически выше. Однако ясно, что, чем больше продуктов потреблял сельский рабочий, тем меньше оставалось жителям городов, служащим и индустриальным рабочим. Сопротивление крестьян также сокращало подвоз съестных припасов; это сопротивление имело частью политические, частью финансовые причины. Последним мы займемся отдельно.