Как я уже отмечал, такие основы поведения личности в обществе просто считаются для большинства из нас настолько само собой разумеющимися, что мы редко задумываемся о тех вопросах, которые были здесь сформулированы. Как говорил Блэкстоун: "Надо признать, что эти вопросы были бы бесполезными и даже опасными в обычной жизни. Хорошо, если большинство людей подчинится законам, когда они сформулированы".1 Если индивидуальные права признаны, становятся возможными переговоры о договоре, и как экономисты мы погружаемся в море интересных проблем, которые порождает сам процесс заключения договора или обмена. Иногда мы не можем понять или же забываем, что сам институт договора, принимает ли он простейшую форму изолированного двустороннего обмена или более сложную - соглашения я-ного числа людей, вероятно, основывается на шаткой базе взаимного согласия относительно прав индивида, включая согласие со стороны агента, обеспечивающего реализацию прав, - государства, которое должно ограничивать также и свои действия. Поэтому-то, возможно, именно сейчас экономисты начинают уделять больше внимания источникам договора.
Современное развитие "экономической теории (прав - Ред.) собственности" можно только приветствовать. Я имею ввиду вклад Алчиана, Чена, Демсеца, Фуруботна, Кесселя, МакКина, Норта, Пейовича, Томаса и других.2 Тем не менее основной акцент в этой расцветающей поддисциплине делается на то, как различные структуры прав собственности могут влиять на индивидуальное и групповое поведение, причем анализ неявно опирается на традиционный критерий экономической эффективности. До настоящего времени эти исследования не были сосредоточены на объяснении возникновения прав собственности.3
Это можно проиллюстрировать, сославшись на анализ Гарольдом Демсецом прав частной собственности у канадских индейцев.4 В его интерпретации этой истории, индейцы Лабрадорского полуострова признавали общее пользование охотничьими угодьями до резкого повышения закупочных цен на бобровые шкурки французскими торговцами. Повышение цен стимулировало рост активности охотников; бобровые шкурки стали относительно редкими, и частная охота начала приводить к нерациональному использованию общественного ресурса. В качестве средства интернализации внешних эффектов, которые порождает такая структура прав, индейские племена использовали переход от общего пользования к частной структуре собственности. Историческая достоверность или недостоверность этого примера не касается нас. Но заметим, что Демсец, по существу, "объясняет" изменение в правовой структуре переходом к новому договорному соглашению, которое стало необходимо из-за экзогенного изменения экономической ситуации. Он приводит исторический пример, чтобы доказать принцип, согласно которому всегда будет существовать тенденция к трансформации правовой структуры в сторону большей эффективности в условиях, с которыми столкнулось общество. С этим нельзя спорить, и вклад Демсеца следует признать. Однако мы не должны ошибиться, полагая, что его подход объясняет источники или процесс возникновения прав индивидов или семей (племен), независимо от договорного соглашения, выраженного в явной или неявной форме. В его концептуальной модели права нескольких членов общины должны были быть признаны всеми членами до того, как могут быть проведены дальнейшие переговоры относительно изменения структурных характеристик.
Что касается появления первоначальной системы прав, мы должны признать, что неэффективной будет любая попытка ее объяснения с экономической точки зрения. Как могли возникнуть права индивидов (семей, кланов), права что-либо делать, включая территориальные права, причем признанные всеми? Какова логическая основа собственности? Ответ на этот вопрос не может быть связан исключительно с договорным подходом. Концепция внешних эффектов может, однако, оказаться полезной Для проведения серьезного анализа. Демсец доказывал, что права собственности изменяются для "интернализации внешних эффектов". Обсуждение им этих проблем было направлено, как уже отмечалось, на объяснение изменений структуры прав как движение в сторону большей эффективности. Он не предпринимал попыток - по крайней мере явных - распространить свой тезис, так сказать, в обратном направлении - для изучения недоговорных элементов.
Однако этот шаг может быть предпринят, если мы введем достаточно широкое определение внешних эффектов. В мире без конфликтов (потенциальных или реальных) между людьми не было бы, конечно, и необходимости в очерчивании, определении или обеспечении какого-либо набора индивидуальных (семейных) прав, касаются ли они принципов владения и использования материальных вещей или же границ поведения в отношении других людей. Я использую здесь слово "конфликт", а не "редкость", так как даже если все "блага", считающиеся "экономическими", были бы в сверхизобилии, конфликт между людьми все же мог бы возникнуть. Социальная борьба могла бы возникнуть и в раю. Отсутствие конфликта возможно только там, где индивиды полностью изолированы друг от друга или при таком социальном устройстве, где нет редких благ и где все люди согласны с определенным набором норм поведения, который принимается и выполняется ими. Но в любом мире, который мы можем себе представить, потенциально будет присутствовать конфликт между людьми и, следовательно, появится необходимость определять и обеспечивать реализацию индивидуальных прав.
ПРИМЕЧАНИЯ:
1 Цитата из: Blackstone. Commentaries on the Laws of England, 12th ed. London: T. Cadell, 1794, 2:2-3.
2 Вот неполный список их работ: A. A. Alchian, R. Kessel. "Competition, Monopoly, and the Pursuit of Money", in Aspects of Labor Economics. New York: National Bureau of Economic Research, 1962, pp.157-75; S.Cheung. "Private Property Rights and Sharecropping". Journal of Political Economy, 76, December 1968, pp. 1107-22; Harold Demsetz. "The Exchange and Enforcement of Property Rights". Journal of Law and Economics, 7, October 1964, pp.11-26; R. McKean. "Divergences Between Individual and Total Cost Within Government". American Economic Review, 54, May 1964, pp.243-49; Douglass C. North, Robert Paul Thomas. The Rise of the Western World: A New Economic History. Cambridge : Cambridge University Press, 1973. Эти и другие работы анализируются Фуруботном и Пейовичем в большой обзорной статье, которая содержит также и полный список ссылок. См.: Eirik Furubotn, Svetozar Pejovich. "Property Rights and Economic Theory: A Survey of Recent Literature". Journal of Economic Literature, 10, December 1972, pp.1137-62.
3 Среди современных "приверженцев теории прав собственности" Пейович является единственным, кто попытался провести обобщенный анализ их происхождения. Он открыто признает своей целью - показать, что "процесс возникновения... прав собственности определяется эндогенно" (с.310). Однако при внимательном чтении работы Пейовича становится ясно, что эндогенность не относится к процессу обмена. Наоборот, личные нормы максимизации полезности побуждают индивидов затрачивать ресурсы на защиту и захват других запасов - поведение, характерное для гоббсовской анархии. Я предпочитаю, чтобы мы ограничили "экономические объяснения" институционального изменения договорным процессом. В этом смысле, как и предлагает мой анализ, права собственности могут возникнуть из экономического расчета, который подталкивает индивидов к переговорам о "конституционном договоре". Но такой итог коренным образом отличается от результатов, получаемых при независимом, максимизирующим полезность поведении сторон. См.: S.Pejovich. "Towards an Economic Theory of the Creation and Specification of Property Rights". Review of Social Economy, 30, September 1972, pp.309-25.
4 Harold Demsetz. "Toward a Theory of Property Rights". American Economic Review, -57, May 1964, pp.347-59.
